За правое дело - [19]
— Не об том толкуешь, — громыхнул молчавший до того Илья.
— Не туда гнешь! — поддержали другие. — Дело говори!
— Пошто не об том, верно говорит! — вмешались бабы. — Вам, мужикам, нажраться — и спать. А мы, бабы, как хошь, так и выкручивайся!
— И про барак правильно! Стены обсыпались, мороз в хате!
— Говори, милай!..
Денис, вытянув шею, напряженно следил за спорщиками, досадовал на отца: зачем он сказал о худых крышах? Свист, ругань, пронзительные голоса баб не дали снова заговорить Савелию Кузьмичу, явно довольному своей речью. Широко расставив ноги, выпятив грудь, отец с видом победителя глядел на подогретые им людские страсти, и рука его машинально и легонько пошлепывала по ляжкам. Выдвинувшийся наперед Илья заслонил оратора.
— Тихо, бабы!
Савелий Кузьмич протестующе поднял руки, но богатырь взял его за плечо, крутанул от себя и под хохот мужиков и бабьи выкрики решительно выпроводил с платформы.
— Не об том речь седни, чтобы дырки в крышах считать да советскую власть винить. На то и без нас господа писаки горазды. А должны мы сказать свое рабочее слово: быть войне с немцем или стоять за мир? Вот об чем говорить надо!..
Но Денис больше не слушал Илью. Туман стыда и обиды за посрамленного отца застилал глаза, огромный цех, чужие, самодовольные, злорадные лица…
Однако домой отец пришел в отличном состоянии духа и, как всегда в таких случаях, начал с порога:
— Седни, мать, я речу толкнул: весь затон слухал! Немец опять войной пошел, потому митинг. Так я свою точку повел, всех баб взбаламутил! Потому как я каждое собрание пользовать должон и народ на непорядки обращать; пущай за себя стоит, за лучшую свою жизню!
Говоря, Савелий Кузьмич стучал рукомойником, фыркал, изредка бросая на стоявшую над ним Степаниду веселые пытливые взгляды. Денис, оставя книжку, удивленно смотрел на отца.
— Шуму на час было, во как! Правда — она завсегда за душу берет и глаза колет…
— Не выступал бы ты боле, Савушка, — вздохнула мать, уже кое о чем узнавшая от соседок. — Опять неприятность какая произойдет.
— Ништо! Сечас дирехтор меня вызывал. Говорит: «Правильный ты человек, товарищ Луганов, и говоришь про все наши нелады в самую точку». Ясно? Однако ж, сказал, всему свой черед, свое место… Слыхала? Стал быть, за живое схватил. В самую что ни есть точку! Все навалимся — ишо не то будет, в хоромах заживут люди!
Мать молчала.
В конце февраля в том же жестяницком цехе состоялся второй общезаводской митинг: войска молодой Советской Республики разгромили под Псковом и Нарвой отборные немецкие части — и родилась Красная Армия.
К немалому удивлению и восхищению Дениса, на платформу поднялся тот самый человек в коже, оратор и «медный всадник», которого Денис узнал бы теперь с одного взгляда. Сейчас Денис хорошо видел его лицо: безусое, черноглазое и смуглое, как у цыгана, с тяжелой челюстью и небольшим, слегка приплюснутым носом. Денис как завороженный смотрел на этого загадочного для него человека и с нетерпением ждал, что он скажет. И вдруг увидел отца, пробиравшегося в тесной толпе к платформе. Сердце Дениса сжалось. Неужели отец и сегодня будет говорить о худых крышах? Зачем он это делает? Зачем?.. Хоть бы дядя Илья удержал его от платформы. Но не было Ильи… А человек в коже уже говорил о декрете Ленина, о создании Красной Армии, о победных, но жестоких боях под Псковом и Нарвой.
Денис изредка взглядывал на оратора и с ужасом следил за отцом, продолжавшим упорно протискиваться к платформе, на которой кроме оратора и на этот раз находились угрюмый Влас и покоривший Дениса чекист-директор. Успел заметить, как вдруг вытянулось и сморщилось, что от зубной боли, лицо директора: он тоже увидел отца и даже что-то шепнул рыжему Власу. Видел, как потревоженные отцом люди, мужики и женщины, те самые бабы, которые на прошлом митинге так горячо поддерживали отца, теперь сердито ворчали и отталкивали его, мешавшего слушать оратора.
Савелий Кузьмич был уже у самой платформы, когда оратор закончил речь и громкие аплодисменты и крики раздались в цехе. Но едва отец поднял руку, как заговорил директор.
Денис даже обрадовался такому. Теперь хотелось одного: чтобы директор не замолчал, чтобы говорил долго-долго, пока не кончится обеденный перерыв и гудок позовет всех к станкам, к стапелям, в кузню…
Но директор закончил говорить и отошел к Власу.
И тут случилось то, чего больше всего боялся Денис. Савелий Кузьмич, не дожидаясь, пока Влас заметит его поднятую руку, громко, на весь цех, заявил:
— Я желаю говорить! — И полез на платформу.
В цехе закашляли, зашептались. И вдруг:
— Хватит! Наслышаны! — раздалось сразу несколько голосов в разных концах зала.
Денис замер. Неужели и это не остановит отца?
— Чего зря болтать! Опять — дырки!
— Умней кто пущай скажет, а то у самого его дырка в крыше!
— Доло-ой!
— Заткни ему дырку в крыше!..
Свист, крики и хохот — злой, оскорбительный, заражающий всех, даже самых угрюмых, раскатился во все концы цеха. Савелия Кузьмича, не успевшего перевалить борт платформы, тащили за ноги, осыпали насмешками и шлепками. Смеялся даже директор, сдержанно улыбался человек в пальто. Может быть, в другое время такого бы не случилось, но сейчас это была разрядка уставших от долгого напряжения людей, и Савелий Кузьмич стал ее случайной и жалкой жертвой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Старейший саратовский писатель Григорий Боровиков известен читателю по многим вышедшим книгам. Его рассказы постоянно печатаются в периодической печати. К 70-летню писателя выходит новый сборник «В хвойном море», в который войдут рассказы «Макар, телячий сторож», «Курган», «Киря», «На болотах» и другие. Рассказы Г. Боровикова отличает доброта и теплый юмор.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.