Следы были свежие: лосиный и волчий.
Киря подумал: «Далеко не ушли». И хоть ему очень хотелось домой, в теплую избу, он надвинул потуже шапку, поправил пояс, на котором висели в чехлах топорик и нож, заложил в ружье патроны с картечью и пошел по следу.
Лыжи скользили легко, и Киря шел накатистым шагом, не теряя следа. Вот волк выбегал наперерез лосю, но, видно, не успел напасть, и следы опять смешались. Только бы нагнать Кире волка, не дать зарезать лося. Что бы там ни говорили ученые, что, мол, волки убивают старых и больных животных и тем очищают природу от падали, как санитары, Киря думал по-своему: лосей, оленей, косуль и зайцев он жалел, а волков люто ненавидел.
И сейчас в нем вспыхнуло зло на волка. Он вообразил, как тот вонзил клыки в горло лосю и как это царственное животное рухнуло, а хищник рвет трепетное горячее мясо. Судя по следам, волк был матерый, опытный.
Следы спустились в крутой овраг, затерялись в чащобе ольховника. Киря сунулся в заросли, но лыжи застряли, пришлось выбираться назад и кружить, пока снова нашелся след. Киря ускорял шаг. Погода была тихая, с легким морозом, сухой снег не прилипал к лыжам. Лес стоял погруженный в застывшую тишину, какая бывает в серые зимние дни. Только поскрипывали крепления лыж да шуршал под ними белый, осыпанный редкой хвоей снег.
Постепенно Киря втянулся в ходьбу, ощутил, как горячеет под полушубком тело и разливается по нему усталость, как влажнеет под шапкой лоб.
По соображениям Кири, он гнался за зверем уже часа два, а может, и больше. По знакомой местности он определил, что прошел километров десять.
И вот след вывел его на поле, и он увидел сразу волка и лося. Волк трусил посередине поля, а лосиные рога метнулись в мелколесье и скрылись.
Кирей овладел острый охотничий азарт, дрожь прошила тело, и вспотели пальцы, сжимавшие ружье. Волк прихрамывал на правую переднюю ногу. Киря понял, что теперь все будет зависеть от того, кто окажется сильнее, выносливее: лось, волк или он, Киря.
Волк скрылся в лесу. Полем Киря пробежал что было силы, а лесом двигался опять размеренно. Ни волка, ни лося он теперь не видел, но это не беспокоило его. Важно, что хищник ушел недалеко.
Следы то расходились, то мешались, то огибали деревья, то терялись в кустах. Кире приходилось выбирать путь поудобнее, и он не раз петлял, как заяц. Ему стало жарко, пот струился по лицу, в глазах все двоилось и дрожало. Расстегнув ворот полушубка, он почувствовал на груди холодный обжигающий воздух и с новой силой устремился вперед.
Опять он вышел на то же поле и снова увидел лося и волка, успел заметить, что расстояние между ними сократилось. И опять пришлось ждать, когда лось, а за ним и волк скрылись в лесу, и опять быстро бежать через поле, чтобы остаться незамеченным. Когда он оказался под прячущими его ёлками, то дышал прерывисто, с присвистом, хватая воздух широко открытым ртом. Бывало, тридцать — сорок километров проходил Киря без отдыха и не знал ни одышки, ни усталости, а сейчас расслаб. «Стар стал, никуда не гожусь», — ворчал он на себя.
Пошел поровнее. Внимание его было направлено на один, нужный ему след. Лось бежал в сторону кордона. Это не удивило егеря. Животные, расплодившиеся в заказнике, привыкли ходить к стожкам сена, посыпанным солью, которые расставлял на зиму Киря недалеко от своей избы. Там лосей никто не беспокоил, вот рогач и бежал туда под защиту человека.
Так и оказалось, как предполагал Киря. Следы пропали на тропе, проложенной зверями. Тут уже невозможно было разобрать, кто топтал тропу, она была проторена сотнями копыт и лап. Но вот что-то заставило лося свернуть с тропы и бежать по глубокому снегу в сторону от кордона.
Вскоре след привел к озеру. Засыпанное снегом, оно лежало в круглой котловине с пологими берегами, на которых непроницаемо чернел старый ельник. Ни лося, ни волка Киря не увидел, а только разметанный снег от их ног.
Вспомнилось, как минувшей осенью пошел Киря поохотиться на уток. Шел перед вечером по берегу озера. Было тихо. И увидел: крупный лось пил воду. На другом берегу озера подавала жалобный голос лосиха. Рогач поднял голову и замер. С бархатных губ его падали капли воды. Вдруг он вздрогнул, налился силой и ринулся в озеро. Киря прокрался берегом туда, откуда доносился зов лосихи.
Она стояла под осиной, щипала листья и время от времени зазывно взмыкивала. Когда рогач вымахнул из озера, отряхнулся и побежал к ней, она отошла, не подпуская его к себе. И в то же мгновение выскочил другой, молодой самец и ударил соперника копытом в грудь. Разошлись быки в стороны, потом как бросятся друг на друга!.. Рога — в рога, лоб — в лоб… Стук, хряск, топот… Постояли недолго, будто задумавшись, потом отпрянули назад и опять так сшиблись, что даже застонали оба. Бока у них так ходуном и ходили, из ноздрей вылетал хрип, глаза окровенели от ярости.
Дрались долго. Наконец молодой самец на какую-то малость опередил противника и так ударил, что тот осел на передние ноги, хочет подняться, а соперник не дает, в бок копытом бьет. Озверел совсем молодой, разорвал старику бок до мяса и с трубным победным ревом — к лосихе. И она повела его за собой в лес. А старый рогач опустился на задние ноги, тяжело и громко дышал. В глазах его горела смертельная тоска…
