За правое дело - [16]
— Нет, нет, постой, братец! — взвизгнул, преобразясь, Прохорыч. — Это как же так не подпишешь? Это, выходит, мы все зазря?..
Молчавшая до того тетя Мотя встала перед инженером, уперла руки в бока.
— Ты над кем изгаляешься? Люди день и ночь маялись, а ты, вошь пароходная, нашу работу в утиль? Вот я те, кот, покажу сказку!.. — И тетя Мотя вдруг завернула такое словцо, что рассмеялись даже «елабужцы».
Лицо инженера налилось кровью. Отбросив услужливо державшие его руки, «новый» тяжело двинулся к бригадиру.
— Ты кого? Ты это меня?!
Котельщики, оттеснив тетю Мотю, наступали:
— И так получки сколь не было, еще и наперед грозишься оставить?
— Тебя на кой выбрали? Над рабочими изгаляться?
— А этого не хочешь?..
Может быть, все бы кончилось одним спором, но подгулявшая матросня хватила бескозырками оземь, полезла в драку.
— Полундра! Наших бьют!..
Через минуту весь пирс уже представлял собой сплошное побоище, а на помощь тем и другим сбегались все новые защитники и любители кулачного боя. Били сосредоточенно, с хрустом. Падали и снова вступали в бой, пока чей-то отчаянный вопль не покрыл висевшую над рекой ругань:
— Убили-и!..
И сразу прекратилась драка и расползлась свалка, обнажив маленький клочок пирса с недвижно лежащим на нем Прохорычем. Протрезвевшие «елабужцы» первыми подняли старичка на руки, им помогли котельщики, и все вместе осторожно, как драгоценную ношу, снесли к стапелям, уложили на порожние мешки, на подмостки. Чувствуя себя главным виновником драки, инженер стонал:
— Как же это тебя так, милый? Экой же ты слабый, браток. Прости ты меня, ради бога. И баржа твоя пущай нето хлюпает, и наряды вам подпишу — не чужой, чать, — только прости ты меня, ради бога…
Маленькое, сморщенное лицо Прохорыча ожило, уставилось мутным глазом на сгрудившихся у подмостков людей, медленно перевело взгляд на склонившегося над ним инженера, хитровато ухмыльнулось.
— Так что и тебе, господин-товарищ Иван Маркович, пластыри подводить будем? Али в утиль?
…В тот же день по этому поводу директор издал приказ:
«Ввиду безответственного мордобоя на пирсе № 2, результатом чего товарищи рабочие и матросы, а также ответственные товарищи завода и пароходства «Елабуги» скатились на неправильный путь, установку валов судовыми механиками с распитием спиртных напитков впредь категорически запрещаю как вредное капиталистическое наследство, а в дальнейшем производить ремонтным бригадам».
Полувековой традиции речников пришел бесславный конец.
Но не успел отшуметь случай на пирсе, как новое событие потрясло затон.
В этот день Денис, отшабашив в свое законное время, отправился в механический посмотреть на только что пущенный в работу новый диковинный станок. Неожиданный шум, женские голоса и крики заставили обернуться Дениса. Из-за длинного кирпичного корпуса жестяницкого цеха появилась целая толпа женщин: маляров, судовых мойщиц, подсобников. Все они о чем-то кричали, ожесточенно размахивали руками и, кажется, готовы были учинить погром всему затону. Колонну завершали молодухи. Последние шли молча, стыдливо озираясь по сторонам и пряча в платки смешливые лица.
Денис повернул от механического и отправился за колонной. У заводской конторы уже толпился народ, и тоже в основном бабы. На высоком крыльце, как на трибуне, стояли конторские служащие, и рослая, под стать тете Моте, грудастая женщина выкрикивала в толпу:
— И что ж это деется, бабоньки: жалованья второй месяц не платят! Кому такая новая жизня нужна? Слыхали: банковские бастуют, за границу утекли некоторые, а мы за что должны страдать, бабоньки? За что голодом сидеть, я вас спрашиваю?..
Бабы шумели, требовали от служащих получки, грозились побить конторских. Страсти накалялись, толпа росла, подобно поднятым вешним водам, готовым вот-вот прорвать плотину и смыть, уничтожить все в безрассудном своем потоке. Еще один дикий, отчаянный вопль — и в окна полетели комья земли, камни, и вся толпа хлынула на крыльцо, стиснулась в узких дверях конторы. Звон битого стекла и треск ломаемого дерева примешались к общему реву потерявших самообладание женщин, не знающих, на чем выместить свое горе. Денис, прижатый к стене, видел мелькавшие перед ним растрепанные головы, страшные невидящие глаза и руки, руки. Руки, которые умели ласкать, заботливо причесывать упрямые детские волосенки, ухаживать за больными, — эти руки теперь избивали тощего мужика-конторщика, швыряли железо и камни в разбитые окна, искали себе все новые жертвы. И вдруг пронзительный, что буксирный свисток, отчаянный вопль покрыл гомон:
— Мужики пруть! Спасайтесь, бабоньки!
Толпа на секунду окаменела и с воплями, воем и стоном бросилась врассыпную. Бабы, путаясь в юбках, сбегали с крыльца, выскакивали из растерзанных окон, в панике мчались к стапелям, к Волге. А за ними с улюлюканьем, свистом и хохотом бежали усатые, бородатые мужики, веселые безусые парни. В одну минуту конторский двор опустел, как после ливневой бури, и только несколько жертв, пострадавших от бабьих рук, ворочались в грязи, пытаясь подняться, охая и помогая друг другу.
В конце декабря в Саратове ударили первые морозы. Прилегающий к затону рукав Волги, медленную Тарханку, сковало льдом, по коренной — потянулось шуршащее шершавое крошево, путающееся в ледовых заберегах, отрожинах и причалах. Неуемная разноголосая волжская жизнь уступила место мертвой тишине и покою.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Старейший саратовский писатель Григорий Боровиков известен читателю по многим вышедшим книгам. Его рассказы постоянно печатаются в периодической печати. К 70-летню писателя выходит новый сборник «В хвойном море», в который войдут рассказы «Макар, телячий сторож», «Курган», «Киря», «На болотах» и другие. Рассказы Г. Боровикова отличает доброта и теплый юмор.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.