За правое дело - [15]
— Говори! Чего воды в рот набрали!
За столом воцарилось тяжелое томительное молчание. Степанида, не зная, с чего начать, молитвенно смотрела на сына. И все же мало-помалу, ответ за вопросом пришлось рассказать все. Рассказал Денис и о последнем посещении Стронских. И удивительно, чем дальше и подробнее излагал он свои отношения с Верочкой, спокойнее и мягче становилось лицо родителя, одобрительнее смотрели из-подо лба его серые глазки.
Выслушав, Савелий Кузьмич поучительно сказал:
— Не гоже, сынок, от отца ажно в самой малости хорониться. Потому отец — он отец. И все протчее. — Последнее Савелий Кузьмич произнес с трогательным волнением, явно довольный повинным откровением сына. И вдруг заговорил быстро, отрывисто: — Советская наша власть не супротив детишек воюет. А которые не так брешут — сами они брехуны и советской власти помеха. Этак нам и в Советах разобъясняли. В цирке, сынок, бывал? Волка с козой вместях видел? А почему он козу не съел? А потому как его махонького от волков отлучили и волчью повадку его умный человек другой заменил, понял? Так и барчук твой. Зла у нас к нему не могет быть, потому как своего ума у него еще нету, а мути — тьма. Ему, что тому волчонку малому, повадку надоть менять. И крале твоей, и всем протчим. Покуда трудов особых в перековке той нет, опосля трудней будет. И ссылать детишек альбо другим чем казнить советская власть не станет. Постарше кого — и тех выпустила, сам знаешь. А что насчет дома ихнего, что отняли, так ты умом прикинь: кому должно пользу препочесть — крале твоей альбо всему народу? Вот откель суди и наперед мое отцовское слово помни.
Денис, не ожидавший от отца такого суждения, жадно ловил каждое его слово, силясь уяснить смысл сказанного. Значит, отец не против его дружбы с Верочкой? Он даже прощает Игоря, чего не мог сделать Денис. Какой же он добрый, отец! И растроганная, счастливая тем, что все кончилось миром, терла украдкой глаза Степанида.
С того дня Денис часто уезжал в город и до сумерек бродил улицами или усаживался где-нибудь на скамейку, вглядываясь в потоки прохожих, отыскивая среди них Верочку или Марфу. Так продолжалось неделю, две, изо дня в день, пока два немаловажных события не потрясли затон, временно отвлекли Дениса.
Началось с баржи.
В один из теплых ноябрьских дней вновь назначенный инженер, бывший судовой механик «Елабуги», в тесном сопровождении всего экипажа парохода и пестрой толпы зевак сошел на пирс и направился вдоль него в сторону баржи. Инженер был изрядно пьян. Однако шел он с достоинством, приличествующим его новому положению, старательно поддерживаемый под руки пароходным начальством, и имел вид человека, совершившего по крайней мере немалый подвиг.
Собственно, оно так и было. Установка на корабле машинного вала всегда считалась делом огромной важности и обставлялась весьма торжественно и солидно. Совершалось же это таинство не иначе как в присутствии механика парохода, хотя бы за ним надо было гнать лошадей верст за сорок — механики судов обычно не участвовали в ремонтах и после навигации отсиживались до весны в своих деревушках. Все это было пустой традицией, лишней тратой времени на поездки и поиски часто загулявших механиков, но не вызывало ни у кого ни удивления, ни упрека. На «Елабуге» был уже другой механик, но «бывший» не пожелал уступить славы своему преемнику и установку вала произвел сам.
Понимая торжественность момента, с благоговением смотрела на процессию и бригада котельщиков. Кое-кто по старой привычке даже сдернул картуз, приветствуя именинника. Поравнявшись с бригадой, виновник торжества, видимо, вспомнил о других своих высоких обязанностях инженера и круто повернул к барже. Бригадир Прохорыч клубком скатился со стапелей, замельтешил перед вновь испеченным инженером, таращившим глаза на многочисленные, уже готовые пластыри.
— Чья это?
— Купецкая… господин-товарищ Иван Маркович, — не зная, как лучше величать «нового», залебезил Прохорыч. — Ране купецкая была, ноне совецкая, полагать надо. Третий месяц латаем, а все один хрен, господин-товарищ Иван Маркович…
Но тот осадил Прохорыча выразительным жестом, выжидательно протянул руку. Догадливые мастеровые сунули ему в раскрытую ладонь поверочный молоток, и инженер неторопливо, слегка покачиваясь, подошел к барже. Мутный от хмеля, опытный глаз придирчиво пробежал по пластырям, задержался на одном из них, и молоток дробно застучал по заклепкам. Побарабанил и по железному брюху посудины, вернулся к мастеровому.
— Дерьмо! — коротко заключил «новый».
— Это точно, — согласно подхватил Прохорыч. — Уж хуже некуды. Такая дерьмо баржонка… Ее латаешь, а она — чтоб ей пусто! — текет. Ее опять латаешь…
— На кой бес латали? Ее же всю ржа поела. В утиль ее — и вся сказка!
В толпе одобрительно зашептались. Однако Прохорыч, учуяв неладное, сомнительно пропищал:
— Оно так, худая баржонка, а мы что — мы себе не хозяева. Дали — делаем, еще и взашей гнали…
— Кто давал, тот пущай и платит. А я акта приемки не подпишу. И вся сказка!
Инженер качнулся, позволил подхватить себя под руки и повернул от баржи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Старейший саратовский писатель Григорий Боровиков известен читателю по многим вышедшим книгам. Его рассказы постоянно печатаются в периодической печати. К 70-летню писателя выходит новый сборник «В хвойном море», в который войдут рассказы «Макар, телячий сторож», «Курган», «Киря», «На болотах» и другие. Рассказы Г. Боровикова отличает доброта и теплый юмор.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.