— Денис, вы знаете городскую думу?
Еще бы Денис не знал! Как раз там и происходит вся заваруха, как толкуют барачные. Может, и стреляют оттуда…
— Факт!.. Конечно, знаю! — быстро поправился он, вызвав очередную улыбку Верочки. — На Московской она, под Соколовой горой…
— Вот и чудесно. Это ведь совсем недалеко, правда? Всего несколько кварталов…
— Не дело ты задумала, золотце, — угрюмо вставила Марфа.
— Опять ты!.. — прикрикнула на нее Верочка. И даже прикусила губу, чтобы не вспылить больше. — Какое еще дело?
— Мальчонку под пули слать.
— Марфа! — притопнула каблучком Верочка. — Как ты смеешь!.. Игорь всего на год старше Дениса и не боится никаких пуль… Денис, не слушайте ее… Вы можете сделать для меня одну маленькую услугу? Ведь мы с вами друзья, правда?..
Восторженность слиняла с лица Дениса: так вот куда хочет послать его Верочка! Но отступать было уже поздно, уж слишком много видел он от нее хорошего, чтобы не выполнить ее просьбу.
— Конечно, сделаю.
— Я так и знала! — обрадованно воскликнула Верочка, захлопав в ладоши. — Денис, вы настоящий и храбрый друг! Как я вам благодарна! Папочка и Игорь так будут рады вам… Ведь они, возможно, умирают с голоду, ведь они второй день даже без бутербродов, а я ничего не могу для них сделать. Марфа, сейчас же приготовь все, как мы договорились… Денис, вы куда? Ой, какой вы смешной… Ведь еще ничего не готово. И потом, я не выпущу вас из-за стола, пока не накормлю всем-всем самым вкусным… Марфа, положи Денису моего рябчика. И, пожалуйста, не смотри на меня так строго…
Верочка щебетала, смеялась и суетилась, наполняя большую, но тесную от бесчисленной утвари кухню счастливым смехом. Даже Марфа, минуту назад строго осуждавшая Верочку за ее выдумку, глядя на свое «золотце», не выдержала, расплылась в доброй улыбке.
— Это крем-брюле… — продолжала хлопотать возле Дениса Верочка. — Вы больше любите какао или кофе?
— Все равно, — сиял Денис, никогда не имевший дела ни с какао, ни с кофе.
— Тогда какао. Марфа, налей, пожалуйста, Денису какао. Денис, скажите, это правда, что после революции большевики всех пошлют на грязные и тяжелые работы? Даже маленьких, таких, как вы… или я. Я имею в виду детей чиновников, офицеров. Или сошлют в Сибирь…
Денис от неожиданности даже захлебнулся какао, опалив рот.
— Ерунда! Неправда это! Врут это все! Никто маленьких не забидит, хоть и господских. Это все контра выдумывает!
— Ты слышала, Марфа? — с видом победителя налетела Верочка на толстуху. — Даже Денис говорит, что все это выдумки!
— Так ведь не я, люди брешут, золотце.
— Боже, как это все ужасно! И некого спросить: папа́ все дни в думе, а мамочка… Денис, так вы не рассердитесь на мою просьбу? Вы не скажете, как она, — Верочка кивнула хорошенькой головкой в сторону Марфы, — что я вас посылаю под пули? Тогда, пожалуйста, передайте там, в думе, это письмо отцу. И вот это. Это им с Игорем. — Она поставила перед Денисом набитую пирожками, бутербродами и другой снедью довольно увесистую сумку, гораздо большую, чем ту, что в прошлый раз давала Денису. — И, пожалуйста, поторопитесь, пока светло, а то потом вас не пропустят. Я не успокоюсь, пока вы не вернетесь. Я так боюсь за папа и брата… Вы такой добрый, вы не знаете, какой вы хороший, Денис!
6
С тяжелой сумкой, с набитыми пирожками карманами Денис вышел на улицу и смело зашагал тихой пустынной улицей; свернул на перекрестке в другую, такую же безлюдную и замусоренную, и направился в сторону городской думы.
Однако, дойдя до следующего перекрестка, Денис еще издали увидал группу вооруженных людей, по-видимому красногвардейцев, и сердце его тревожно забилось: а что как заставят показать сумку, дознаются, куда он идет, и отнимут все Верочкины припасы? И письмо…
Денис пошел медленнее, лихорадочно обдумывая, как ему быть при встрече, сбавил шаг и наконец остановился, нащупал спрятанное за пазухой письмо Верочки, затолкал его для надежности еще глубже и, желая избежать встречи, повернул назад, к перекрестку. И тут же чуть не столкнулся с вывернувшимися из-за угла красногвардейцами.
— Ты куда, малый?
Черноусый, с револьвером в огромной деревянной кобуре и с красной лентой на кожаной кепке красногвардеец в упор уставился на Дениса. Теперь от ответа зависело все: отпустят его или заберут вместе с сумкой. И вдруг вспомнил Верочку, ее удивление: «Так много? А я думала, мы почти ровесники…» С маленьких и спрос меньше. Пусть думают, что он малолеток…
— А я домой, дяденька. Мамка меня посылала…
— Ишь ты герой какой! Где же твой дом, парень?
— А вона где он! Как Московскую пройдешь…
— А чего в сумке?
— Так ведь гостинец, дяденька. Мамка хворая лежит, так ей тетка Марфа гостинец послала… Хворая она, мамка-то…
Денис, никогда не любивший и не умевший врать, на этот раз врал напропалую, разыгрывая из себя маленького.
— Ну-ну, ступай, герой, к своей мамке, — улыбнулся, подобрел черноусый. — Да к управе не сворачивай, там тебе и дырку в голове сделать могут.
— Это запросто, — подтвердил другой красногвардеец, помоложе. — Вот так — и дырка. — И он щелкнул в большой лоб Дениса.
Красногвардейцы стали попадаться все чаще. Среди них, по одному и даже целыми небольшими отрядами, стояли или куда-то торопились солдаты.
