За окнами сентябрь - [44]

К концу каникул молодые вернулись, но домой Таня пришла одна. На вопрос матери, где они предполагают жить, ответила:

— Как раньше. Я — дома, Кит — в общежитии.

И жизнь пошла так, будто никакой свадьбы не было. Таня была спокойна, весела, прибегая домой, без умолку трещала об институтских делах, боролась с Петькой — кто сильнее? Советовалась с Верой о любом пустяке:

— Ма, как ты думаешь, если я скажу?.. Можно мне пойти?.. А как бы поступила ты?..

Вере начало казаться, что вся эта история рассосется, что Танька потихоньку «играет назад». Но через месяц Таня пришла к ней, села на кончик стула и, поерзав, нерешительно спросила:

— Ма, правда, что есть закон: если человек женился на ленинградке, то уже не имеет права на общежитие, а должен жить у жены?

Этого закона Вера не знала, но комендант общежития, сообщивший об этом «человеку», вероятно, знал. И Никита переехал к ним. Петька переселился в проходную темную столовую, выгороженную когда-то из передней. Дома стало тесно, неуютно.

С Никитой Вера держалась спокойно, вежливо, не делала замечаний, ни о чем не просила, он же сам не заговаривал с ней, а на вопросы отвечал коротко, поспешно.

Их отношений с Таней она не понимала. Влюбленности не чувствовалось. Таня относилась к мужу, пожалуй, так же, как к Петьке. Называла его «Костылев» и «Кит». Иногда из бывшей детской доносилось:

— Костылев, отстань! Ты мне надоел!

Потом слышались хохот, возня, шепот и раскатистый баритончик Никиты:

— Р-разговорчики в строю! — Его отец был майором в отставке.

Как-то она не удержалась и спросила Таню:

— Ты его любишь?

— Он меня очень любит, — серьезно ответила Таня.

«Неужели повторяется моя история с Павлом?» — подумала Вера.

Постепенно она начала привыкать к пребыванию Никиты в их доме, он тоже несколько освоился, и «напряженка», как выражался Петька, ослабла.

Но как-то Никита принес букетик подснежников и, вручая их Вере, сказал:

— Вам, тещенька.

Ласково-презрительное «тещенька», как из пошлого анекдота, взбесило ее, она с трудом сдержалась и раздельно произнесла:

— Если вас не затруднит, прошу в дальнейшем обращаться ко мне по имени-отчеству.

— Ты сейчас очень похожа на одного нашего общего знакомого! — вспылила Таня. — Точно, как он, говоришь!

Слова, слова! Как неосторожно мы с ними обращаемся! Наносим душевные травмы, рвем семейные узы, дружеские связи.

Отношения снова обострились.

А однажды вечером, за ужином, когда вернувшаяся с концерта Вера рассказывала какие-то подробности, обычно молчащий Никита пожал плечами и недоуменно спросил:

— Я не понимаю, что за профессия — чтец? Артист — понятно! Артисты разыгрывают пьесы, специально написанные для театра. А какой смысл читать вслух то, что каждый может прочесть сам или уже читал?

Вот так, с маху, перечеркнул ее дело!

Не снизойдя до разъяснений, Вера после этого перестала замечать его, а заодно и Таню — могла бы своевременно объяснить супругу, кто ее мать, и всю значительность ее работы — с детства наслышана. Свою нежность и заботу Вера теперь целиком обратила на Петьку. Он стал для нее единственным.

Петька всегда был любимцем в семье — младший и к тому же такой хорошенький, кудрявый, ласковый, рано усвоивший внешнюю форму воспитанности, он умилял взрослых умением изящно поздороваться, приветливо ответить, справиться о здоровье, без напоминаний подать стул, уступить дорогу, поднять оброненное.

«Маленький лорд Фаунтлерой» — прозвала его одна из Вериных приятельниц.

Вера всегда старалась равно относиться к детям, сердилась на бабушку, без памяти баловавшую Петьку, все прощавшую ему и ничего — Тане. Теперь получился перекос, и Петька почувствовал себя центром Вселенной.

Весеннюю сессию Таня сдала неважно — один экзамен завалила, остался «хвост» на осень.

— Не хочу учиться, а хочу жениться! — прокомментировала Вера ее успехи.

На лето Таня с мужем уезжали в пионерлагерь, он — старшим вожатым, Таня — отрядным. Они предложили взять Петьку с собой, и он охотно согласился. Вот теперь Вера могла свободно распорядиться отпуском, но свобода была уже не нужна. Она решила отправить Петьку на первую смену в лагерь, а потом поехать с ним на Юг. Но Петька дипломатично отказался:

— Чего тебе там со мной возиться? Отдохни от нас хоть месяц. Тебе надо хорошенько отдохнуть, ты столько работаешь.

Заботливый сын! Вера отлично понимала, что ему не хочется находиться при «мамыньке», под ее бдительным присмотром. А она-то надеялась, что дети станут ее друзьями, что им всегда будет интересно с ней.

Перед самым отъездом Петька по секрету рассказал ей, что Таня с Никитой собираются на заработанные летом деньги снять комнату и переехать от них. Вера всполошилась. Как ни сильна была ее обида на Таню, но допустить, чтобы девочка мыкалась по чужим углам, она не могла. Не очень надеясь на успех, она отправилась к руководству Филармонии, рассказала о ситуации, сложившейся в ее семье, пожаловалась на невозможность работать дома. К ней отнеслись с полным сочувствием, обещали помочь.

Вскоре директор сказал, что она, вероятно, сможет получить однокомнатную кооперативную квартиру.

В отпуск Вера не поехала, а занялась добыванием бесчисленных бумажек: справок, характеристик, ходатайств, писем. Директор лично возил ее по каким-то организациям, неизменно представляя: