За окнами сентябрь - [45]

— Наша ведущая артистка разговорного жанра, — и неизменно добавлял: — Вы сможете сами убедиться в этом. Вера Васильевна будет счастлива выступить у вас. Разумеется, в шефском порядке.

О серии шефских выступлений в этих организациях и на заводе, которому принадлежал ее будущий дом, Вера говорила:

— Плачу натурой. А не худо бы заработать. Осталась без копейки.

Она сняла все деньги с книжки, прибавила отпускные, и только-только хватило. В конце августа она уже получила ключи от квартиры. Все вышло на удивление легко — как в саночках проехала.

Затевая это предприятие, Вера решила пока не говорить матери — скорее всего ничего не выйдет, зачем ее зря волновать. Она с детства привыкла скрывать от нее свои неприятности, огорчения, разочарования.

Когда квартира была в «кармане», пришлось сказать. Вера приготовилась к тяжелой сцене, но мама, спокойно выслушав ее, неожиданно одобрила:

— Это большая удача!

Осенью она переехала. Квартирка оказалась уютной, солнечной, и район не такой уж отдаленный, и зелени кругом много.

В первый вечер Вера бродила по пустой еще квартире, вдыхая чужие запахи краски, клея, свежеструганого дерева, прислушиваясь к незнакомым звукам: потрескивали сохнущие стены, рокотали водопроводные трубы, и думала: «Я так старалась сохранить семью, родное гнездо и почему-то очутилась здесь. Одна. Не приживусь. Мой дом там».

С горьким удивлением вспоминала, что едва она успела уложить чемоданы, освободила шкаф, письменный столик, перевязала книги, как Таня с Никитой вынесли все в переднюю и, не дожидаясь ее отъезда, принялись за генеральную уборку — они перебирались в ее комнату. Вызывая такси, она слышала, как бабушка укоряла Таню за неприличную поспешность:

— Не могла подождать? Выжила мать из дому и радуешься!

Но и она, казалось, не была огорчена. Мелкими шажками деловито ходила по квартире и распоряжалась:

— Петя, поставь чайник, маме надо перед отъездом поесть, там у нее ничего нет. Татьяна, не устраивай бедлам! Что вы тут нагородили, не пройти!

Вера поняла, что бабушка почувствовала себя хозяйкой. Она так давно жила «при дочери», а теперь наконец оставалась Главной в доме. Только Петька был растерян и все время приставал:

— Мамынька, а завтра ты придешь? Непременно?

Что же такое семья? На чем она держится?

Переехав, Вера поняла, что значит разрываться на части — жизнь на два дома, непривычные расстояния, и работы выше головы. В Филармонии она воззвала:

— SOS! Я на дне финансовой пропасти! Помогите выкарабкаться.

Ежедневно она с тяжелыми сумками мчалась к своим, там под аккомпанемент бабушкиных жалоб в спешке готовила, мыла, убирала…

— У меня неплохое совместительство — приходящая домработница, — говорила она подругам, — только не мне платят, а я плачу.

Поток бабушкиных жалоб и претензий был неиссякаем и крайне однообразен: «они» с ней не считаются, делают, что хотят. Вечно у них толчется народ — проходной двор устроили. Шумно, накурено. Потом Таня громоздит на кухне грязную посуду, а кто за ней должен убирать? Петенька приходит поздно, говорит, что готовит уроки у товарищей. И он прав! Мальчик не может заниматься, если за стеной кричат, хохочут… И так далее…

Молодых Вера теперь не видела — прибегала днем, когда они были в институте. Перед ее отъездом Таня заявила, что они будут вести самостоятельное хозяйство.

— Еще не хватает, чтобы ты нас обслуживала. И мы не хотим сидеть у тебя на шее.

— Очень благородно, — иронически отозвалась Вера, — а на что вы будете жить?

— У Кита повышенная стипендия, летом мы заработали — до сессии хватит, а потом и я получу.

Но не прошло и месяца, как бабушка сообщила, что вчера «они» поссорились. «Он» кричал, что с ее аппетитами никаких денег не хватит. Танька заперлась в ванной — прибежище семейных горестей — и плакала там, а утром заняла у нее рубль.

— Замечательный муж — куском попрекает! — возмущалась бабушка. — Наверное, они скоро разведутся.

Вернувшийся из школы Петька подтвердил, что Таня уже несколько дней ходит голодная и он потихоньку от бабушки — иначе она не возьмет — делится с ней тем, что ему оставлено.

— Ей это как псу муха, а она еще уносит к себе и кормит Никиту. Я давно хотел тебе сказать, а эта дура не велела. Я не могу есть, когда они там голодные… — заплакал Петька. Он вообще был легок на слезы.

У Веры зашлось сердце от жалости. Оставив немного денег — все, что было с собой, — она велела передать Тане категорический приказ явиться к ней.

Таня пришла грустная, виноватая. Не задавая вопросов, Вера посадила ее завтракать. Дочь ела так, что у матери перехватило горло. Когда Таня наконец насытилась, Вера коротко спросила:

— Денег у тебя, разумеется, нет?

Таня выложила на стол горсточку меди.

— А где же ваши «капиталы»?

Таня пожала плечами.

— Ясно. Пока ты не кончишь институт, я буду давать тебе ежемесячно пятьсот рублей.

— Не надо, ма, спасибо… Мы как-нибудь…

— Не валяй дурака! Вам учиться надо.

— Кит, наверно, не захочет… не позволит…

— А попрекать тебя аппетитом он позволяет себе? — взорвалась Вера. — Отвратительно! Ссоры из-за денег, кусков — лютое мещанство, последнее дело…

— Ничего подобного!.. Ничего подобного!.. — завопила Таня, барабаня кулаками по столу. — Бабушка не поняла… Я купила кофейный сервиз, он рассердился, — сказал, что с моими аппетитами…