За окнами сентябрь - [43]

Вера не сомневалась: если у Тани кто-нибудь появится, она приведет его в дом, они вместе разберутся, что он за человек, вместе решат. Она была уверена в своем материнском авторитете. И вот, пожалуйста, — муж! Товарищ Костылев — все, что о нем известно. «Так поступить со мной! Скрыла, как от врага! Поставила перед фактом. Я для нее — ничто!» — со жгучей обидой думала Вера.

— Ма, не молчи! — умоляюще крикнула Таня. — Поздравь же нас!

— Не чувствую потребности, — медленно проговорила Вера. — Если ты не сочла нужным сообщить мне о таком серьезном шаге, даже познакомить со своим… товарищем Костылевым… — Вера заглянула в паспорт, — Н. М. Имени, к сожалению, не знаю — Николай, Никифор, Никодим?..

— Никита… Кит… — вставила Таня.

— Зачем тебе мои поздравления?

— Я не могла сказать! Ты бы запретила. У нас все делается по-твоему… Ты одна решаешь, как нужно…

— Если ты считаешь меня Кабанихой…

— Что ты придумываешь? При чем тут Кабаниха? Просто у нас не приняты излияния… каждый сам по себе… Ты мне много рассказываешь?.. Кит твердил: «Нельзя так! Скажи». А я знала, что ты ответишь: «Фу, какие глупости! Тебе учиться надо», — очень похоже передразнила она Веру. — Получилось бы, что я пошла против тебя. А так — ты не знаешь и я не знаю, как ты отнесешься… А вдруг обрадуешься…

— Запрыгаю от восторга!

— Запрыгай, ма! Давай вместе! — Таня присела на корточки, обняла Веру и ткнулась растрепавшейся головой ей в колени.

Вера почувствовала знакомый с детства, родной запах Танькиных волос, мокрых от снега. Ей захотелось приласкать дочь, поплакать и, бог с ней, простить… Она взглянула на своего неожиданного родственника, увидела нахмуренные брови, упрямо сжатый рот, — «Он еще недоволен!» — и обида пересилила.

— Пусти, — холодно сказала она, — с тебя лужа натекла. Разденься.

Пока молодые, раздеваясь, шептались в передней, Вера пошла к бабушке. Та немедленно заплакала:

— Несчастная девочка!..

Это был явный перебор, и Вера раздраженно прикрикнула:

— В конце концов она не умерла, а только вышла замуж!

За чаем, до которого никто не дотронулся, Вера узнала, что ее новый родственник через год заканчивает тот же институт, только он — математик. Родители его живут в Лодейном Поле, и завтра они с Таней едут к ним, а послезавтра там состоится свадьба.

— Мои родичи приглашают вас всех, — мрачно сообщил Никита. — Павел Андреевич с Лидией Григорьевной обещали приехать.

Вот этого говорить не следовало! Веру больно задело, что Павел, всегда мало занимавшийся детьми и уже много лет не живший с ними, оказался ближе Тане, пользовался бо́льшим доверием.

— Вот и прекрасно! — отозвалась Вера. — Я приехать не смогу. Занята.

— Мы раньше зашли к папе, — заторопилась Таня, — потому… потому, что он не рассердится… Ему все равно… Хотели посоветоваться, как тебе сказать…

Появившийся Петька, узнав, что сестра вышла замуж, ничуть не удивился, бодро сказал:

— Ура! — Никите кивнул: — Здоро́во! — и, оглядев стол, потребовал: — Мамынька, мне бы чего-нибудь посущественней. Есть хочу как из ружья!

Вера поняла, что и он знал. Против нее был заговор. Она встала и ушла к себе.

Через некоторое время в дверь просунулась Таня и робко спросила:

— Можно, Никита останется у нас? Нам завтра рано ехать… Петя ляжет в столовой.

— Делай, что хочешь, — ответила Вера. — И закрой дверь.

«Потеряла дочь, — думала она, — первый встречный увел. Что значит — запретила бы? Конечно, посоветовала бы подождать. Что за пожар? Ей всего девятнадцатый год… еще на первом курсе… Что она понимает в людях?.. Потом развод, искалеченная жизнь… любой разумный человек сказал бы так же. Я совершенно права».

Но правота ее была зыбкой, не успокаивала, сердце протестовало. Она представила себе их мрачное чаепитие: растерянную, несчастную Таньку, заплаканную бабушку, угрюмого Никиту… Позвать сейчас Таньку, поговорить, расспросить, поплакать… Она подошла к двери, прислушалась — тихо, наверно, уже легли. Мысль о том, что ее девочка лежит сейчас в постели с этим чужим парнем, ошеломила ее, показалась непристойной…

«Он ее муж, — объяснила она себе. — Может быть, следует все-таки поехать на свадьбу? Опять этот проклятый «развилок»! Свадьба?! Значит, его родители все знали, одобряли, готовились? Почему они не написали мне? Не приехали познакомиться? Странная семья! Или Таня изобразила меня мегерой, зверем?.. Нет! — решила она. — Не буду улыбаться, когда хочется реветь».

Вера повалилась на диван и, уткнувшись в подушку, заплакала. Немного погодя она услышала, как открылась дверь и кто-то босиком прошлепал к дивану.

«Пришла, — подумала она с облегчением, — все-таки не смогла без меня!»

Она оторвалась от подушки и увидела… Петьку. Босой, в одних трусиках, длинный, худенький, лохматый, он бросился к ней, как в детстве, подсунулся под ее руку и горячо зашептал:

— Не плачь, мамынька! Я не могу, когда ты плачешь… Танька — дура, прости ее… Я всегда буду с тобой… Все сделаю, как ты захочешь…

Добряк Петька! В ту минуту он был уверен, что именно так и будет.

В Лодейное Поле она не поехала, но утром положила в столовой конверт с деньгами, на котором написала: «На свадьбу».