За оградой - [8]

В один из жарких июльских дней Ной забрался на пустошь. Солнце немилосердно жгло, колючки чертополоха вспыхивали и искрились. Ной влез на дерево. Вот уже несколько дней у глазка нет Маринки, она сторожит в саду созревшие фрукты, — и Ной тоскует по ней. С дерева ему виден как на ладони весь Скурипинчихин сад. Одним углом сад примыкает к пустоши, и несколько досок изгороди у них общие. Деревья в саду обременены плодами: белеют яблоки, желтеют груши, — но как они далеки! Не увидит ли он Маринку? Но та не показывается. Ной слез и подошел к углу. Влезть на забор невозможно: доски высоки и заострены. «Эх, вот если бы сделать подкоп под оградой, — блеснула у него счастливая мысль, — тогда можно было бы без помех видеться с Маринкой». И он тут же стал копать. Спустя четверть часа под дощатой оградой образовалась небольшая ямка, в которую свободно проходил кулак. Ной сунул руку — ай! ожегся о крапиву. Внезапно в ямке показалась собачья морда — Скурипин! Пес заворчал и принялся обнюхивать землю, с трудом протискивая под забор лапы и нос; он царапал и изо всех сил ковырял подкоп когтями, расширяя отверстие. Потом стал тихо и жалобно выть, словно призывая на помощь. Сейчас же меж деревьев показалась Маринка. Собака выдернула морду, кинулась к ней навстречу и потащила ее к ямке.

— Маринка! — воскликнул радостно Ной.

— Ной! — испугалась Маринка и остановилась. — Что ты тут делаешь?

— Мариночка, прошу тебя…

— Уходи отсюда, сейчас же, — перебила его Маринка тревожным шепотом. — Тетя в саду. Уходи! Приходи завтра утром… Скурипин!

И Маринка, свистнув собаке, исчезла вместе с ней между деревьями.

Ной вернулся домой сильно раздосадованный. Всю ночь он ломал себе голову, каким образом разрушить преграду между ним и Маринкой. Ранним утром Ной встал, вытащил из-под кровати отца топорик, спрятал под полу и улизнул из дома. Во дворе он наткнулся на Ханино-Липу, поившего коня у колодца. Отец подозрительно покосился на сына:

— Куда это тебя несет спозаранку, сокровище мое?

Ной буркнул в ответ что-то невразумительное и исчез. Ему теперь некогда — во весь опор несется он к пустырю. Когда он прибежал туда, пустошь уже была залита ярким светом и только высокая трава у забора возле подкопа была еще влажна и блестела росой. Ной исчез в траве и сейчас же принялся за работу: просунул топор под доску там, где она была прибита к нижней жерди, и всем туловищем навалился на рукоятку. Доска несколько поддалась и обнажила часть почерневшего гвоздя. Между досками образовалась щель в палец шириной. За деревьями послышался шорох, и показалась Маринка со своей собакой. Ной напряг все свои силенки — раз, два, три — кррах! — нижний гвоздь выскочил, и доска осталась висеть на одном верхнем гвозде. Ной сдвинул доску в сторону; из сада в разгоряченное лицо его дохнуло прохладой. У пролома стояла Маринка со Скурипином.

— Выходи, — сказал ей Ной, придерживая рукой сдвинутую в сторону доску.

Маринка, а за ней собака пролезли в отверстие и вышли на пустырь. Солнце мириадами ярких лучей брызнуло ей в лицо и ослепило. От яркого света и простора у нее на миг закружилась голова. Трава, кусты — все вокруг было залито светом. Она заслонилась от солнца рукой, и немая благодарная улыбка заиграла на ее лице.

— Хорошо, Мариночка, хорошо? — спросил Ной, держа ее за руки и блаженно заглядывая ей в глаза.

— Очень хорошо, Ной, очень, — ответила она, смеясь и сияя от восторга.

— Впустишь меня в сад, Мариночка?

— Впущу, Ной, впущу…

— А яблок дашь мне?

— Сколько хочешь.

— А груш, слив?

— Всего дам, всего…

Но Ной уже не слушал ее: вне себя от радости и избытка нахлынувших сил он бросился на траву, заходил колесом, стал кувыркаться. Следом за ним стала бегать, валяться, скакать и собака. Внезапно Ной провалился. Спустя мгновенье из земли послышался какой-то странный писк. Скурипин повернул голову к Маринке и остановился в недоумении, как бы спрашивая глазами: «В чем тут дело?»

— Ной! — вскрикнула Маринка слегка испуганным голосом.

— Ха-ха-ха, — показался Ной, вылезая со смехом из ямы, куда нечаянно скатился. — Здорово я пищал, правда? Иди сюда, посмотри — тут яма.

И Ной побежал, увлекая за собой Маринку и собаку, показывать ей скрытые разросшимся бурьяном и зарослями сорных трав ямы. Слышалось шуршание копошащихся там каких-то невидимых существ; в одной из ям промелькнула и сейчас же пропала ящерица. Скурипин вдруг отделился от компании и погнался за зайцем.

— Куси, куси, куси! — науськивал его Ной и бежал следом. Заяц в несколько прыжков достиг забора и исчез.

— Пропало! — махнул Ной рукой, упав в изнеможении на землю. — В кустах спрятался. Тут их страсть как много. И ежи, и кроты водятся здесь, тут даже змеи есть…

— Змеи? — испугалась Маринка.

— Подумаешь, важность какая! Я их ни капельки не боюсь! У нас в деревне было много змей; они жили в погребе; были большие, маленькие и совсем малюсенькие, попадались такие красивые! Папа убивал их топором.

— Грешно убивать змей! — сказала Маринка боязливо.

— Глупая! Грешно? Убивать их — доброе дело. У нас во дворе битые змеи кучами валялись. Я их вешал на забор, как колбасу, ей-Богу… Маринка! — спохватился Ной, вскочив на ноги. — А в сад когда?