Я полагаюсь на исполнение нижеизложенных условий и почитание со стороны моих детей, которым желаю, чтобы их дети поступили с ними так же, как они поступят со мной.
Во-первых, желая засвидетельствовать госпоже Мари-Констанс Ренель, супруге месье Бальтазара Кене, который считается умершим, – желая, повторяю, засвидетельствовать ей, насколько мне позволяют мои слабые возможности, свою крайнюю признательность за заботы и искреннюю дружбу, которые она проявила в отношении меня с 25 августа 1790 года до дня моей кончины, за чувства, проявленные ею не только деликатно и бескорыстно, но вдобавок еще и с самой отважной энергией, когда при Терроре она вынула меня из-под революционной косы, которая уже нависла над моей головой, как всем известно. Итак, я передаю и отдаю в наследство по изложенным здесь мотивам вышеупомянутой госпоже Мари-Констанс Ренель, в замужестве Кене, сумму в 24 тысячи турских ливров в монете, которая будет ходить во Франции после моей смерти; желая и подразумевая, что эта сумма будет взята с наиболее свободной от обязательств части моего имущества, и поручая моим детям поместить ее в течение месяца со дня моей кончины к месье Фино, нотариусу в Шарантон-Сен-Морисе, которого я с этой целью назначаю исполнителем моей последней воли для того, чтобы через него использовать вышеупомянутую сумму самым надежным и выгодным для мадам Кене образом и так, чтобы обеспечить ей доход, достаточный для ее питания и содержания, и этот доход выплачивать ей поквартально каждые три месяца, и чтобы он был неотчуждаем и неприкосновенен для кого бы то ни было. Желаю, кроме того, чтобы ценные бумаги и рента с них были отданы Шарлю Кене, сыну вышеупомянутой госпожи Кене, который на тех же условиях станет владельцем всего, но лишь по смерти его почтенной матери.
На тот случай, если мои дети попытаются нарушить высказанную здесь мою волю оставить наследство госпоже Кене, я прошу их вспомнить, что такая сумма была обещана ими вышеупомянутой госпоже Кене в знак признательности за заботу об их отце и что данный акт находится в полном соответствии с их намерением и предупреждает его, что сомнение в их согласии с моей последней волей не может поколебать мой ум даже на мгновение, а особенно когда я рассуждаю о добродетелях, которые всегда характеризовали моих сыновей, и они всегда заслуживали мои отцовские чувства.
Во-вторых, я передаю и оставляю в наследство вышеупомянутой госпоже Кене также всю мебель, вещи, белье, одежду, книги и бумаги, которые будут у меня на момент моей кончины, за исключением бумаг моего отца, обозначенных пометками на пачках, которые будут переданы моим детям.
В-третьих, в мои намерения также входит, согласуясь с моей последней волей, чтобы настоящее наследство никоим образом не лишало Мари-Констанс Ренель, в замужестве Кене, всех прав, полномочий и обязательств, которые она может унаследовать от меня, перед кем бы то ни было.
В-четвертых, я передаю и оставляю в наследство месье Фино, исполнителю моего завещания, кольцо ценой в тысячу двести ливров за труд и заботы по исполнению настоящего акта.
Наконец, в-пятых, я категорически запрещаю, чтобы мое тело было под каким бы то ни было предлогом вскрыто. Я повторяю пожелание, чтобы оно хранилось сорок восемь часов в той комнате, где я умру, помещенное в деревянный гроб, который не должны забивать гвоздями ранее сорока восьми часов, предписанных выше, а по истечении их вышеупомянутый гроб следует заколотить. В этот промежуток времени пусть пошлют к месье Ленорману, торговцу лесом в Версале, на бульвар Эгалите, № 101, в Версале и попросят его приехать самого вместе с телегой, взять мое тело и перевезти в его сопровождении и в вышеупомянутой телеге в лес моего имения Мальмезон около Эпернона, где я хочу быть зарытым без всяких почестей в первой просеке, что находится направо в этом леске, если идти от старого замка по большой аллее, разделяющей этот лес. Мою могилу на этой просеке пусть выроет фермер Мальмезона под наблюдением месье Ленормана, который не покинет моего тела до тех пор, пока оно не будет зарыто в этой могиле; он может взять с собой на эту процедуру, если захочет, тех моих родных и друзей, которые пожелают выразить мне это последнее доказательство внимания. Когда могила будет зарыта, на ней должны быть посеяны желуди так, чтобы в конце концов эта площадка над могилой, вновь покрытая кустарниками, осталась бы такою же, какою она была, и следы моей могилы совершенно исчезли бы под общей поверхностью почвы, поскольку я льщу себя надеждой, что и имя мое изгладится из памяти людей, за исключением, однако, небольшого числа тех, кто любил меня до последней минуты и о ком я уношу в могилу нежнейшие воспоминания.
Составлено в Шарантон-Сен-Морисе в здравом уме и нормальном самочувствии 30 января 1806 года.
Д. А. Ф. Сад.
