За далью непогоды - [68]

— Точно, прижим! Как догадался? — спросил Бородулин. — Неужели цвет разобрал?.. Тут острый глаз нужен, привычка, как у охотника, чтобы прицелился и — бац! — в ухо…

Прижим — есть такое понятие на дорогах Севера, когда трасса прижимается одной колеей к скалам, а с другой стороны зависает над пропастью. На таких дорогах попал на раскат или тормознул не вовремя, машина — юзом, тогда не зевай, выпрыгивай, а то загремишь с ней в последнем своем сальто-мортале. Это уж какая нужда заставляет водителя ползти на прижим! Обычно находится объезд, поэтому и среди старых шоферов не всякий слыхал о прижимах. Роман Гиттаулин знал, и Бородулину это нравилось, — выходит, не ошибся он в татарине… Правда, сейчас они шли скорей осередышем, чем прижимом. Их сжимали не горы, не скалы, а глубокие овраги, по вершку меж которыми вел Бородулин колонну. Забурись они в овраг, беды особой не случится, но поковыряться придется изрядно.

— Значит, по цвету угадал? — повторил свой вопрос Бородулин.

— По голосу! Я думал, ты слушаешь, как мотор ревет…

— С тобой не пропадешь! — засмеялся Алексей.

— С тобой тоже…

Бородулин взял чуть в сторону, и в боковое зеркальце Гиттаулину стали видны тяжелые, неповоротливые туши других машин — как стадо слонов, шли они за своим вожаком цепочкой. Привычно светились, мигали подфарники, и Роман был рад за свою машину — комиссар тоже показывал на ней высший пилотаж, не отставал ни на шаг. Молодец, однако…

— Ты зачем все время влево берешь, зачем? — спросил Ромка, пожимая недоуменно плечами. — Нам запад нужно, а запад на правой руке…

— Тут лучше дорога, объедем, — успокоил Алексей. — Ты в Барахсан надолго?

— Насовсем — это надолго или нет?!

— Ничего, срок приличный, — согласился Бородулин, забирая еще круче. — Ты шофер только?

— Я с пионеров в технике, — торжественно, как со сцены, произнес Роман. — Был авиамодельный кружок в Казани у нас — ходил, кружок юных трактористов — ходил, кружок пения — ходил, потом бросил кружок, ходил на свалку, собирал старые части для мотоцикла. Такой конь получился — с трамплина можно прыгать!.. Гиттаулин стал бы на нем первый гонщик, честное слово!

— И что?

— Мне автоинспектор талон на него не дал…

— А мотоцикл конфисковал?

— Точно! Чтобы, говорит, не взорвался…

— Потом армия? — спросил Бородулин как о само собой разумеющемся.

Ромка кивнул:

— На тягаче «сигары» таскал! А ты?

— Я тоже таскал… — неопределенно ответил Бородулин.

— Мне много денег нужно, — пожаловался Роман, — а так бы я сюда не поехал… Мне сказали: ты комсомолец, а в Барахсане трудная работа, там длинный рубль платят. — И вздохнул: — Обманули! Рубль совсем не длинный, обыкновенный самый…

— Чудак! Тебе километрами, что ли, мерить?

— Не-ет, мне друг рассказывал, чуваш: длинный рубль во-от такой… — Ромка развел руками чуть не на метр. — Ему самому раз такой дали…

— Да зачем тебе-то? — засмеялся Алексей. — Ты и без длинного рубля хорошо получаешь!

— О-о!.. Это секрет. Я одному тебе скажу, только ты меня не продавай никому, а то кипеж будет, стыдно будет.

— Ну-у!..

— У меня дома девушка есть. Самая красивая. А раз самая, значит, должна как царица Тамара жить. Я ее в молоке купать буду, понял?!

— Нет, — признался Алексей, — не понял. Зачем в молоке-то?

— Чтоб кожа гладкая была.

— Много, наверное, надо на молоко для твоей царицы. Коровы-то не хватит, а?

— Да, не хватит. И сколько денег, тоже не знаю. — Ромка простосердечно пожал плечами. — А сколько в чемоданчик наложить можно?..

Бородулин присвистнул.

— Это, Рома, глядя какой чемодан…

— Да небольшой, «балетка». Знаешь, как в армии в баню ходили…

— Может, тебе на вес лучше собирать? — всерьез посоветовал Бородулин. — Так больше получится. Пять кило — и отвали…

— Попробовать надо… А как думаешь, я успею столько заработать, пока ГЭС строится?

— Успеешь. Но хочешь, я тебе… я тебя научу, как жить надо, с умом? И деньги не нужны будут!..

— Так не бывает, как говоришь, — засомневался Роман, но глаза заблестели.

— На что тебе царевна молочная? — продолжал Бородулин. — Я тебе за четвертак любую сосватаю, — из ресторана, например. Она тебя и накормит, и напоит, и оденет… Магарыч ставишь?!

— Нет, Бородуля, моя все равно самая-самая…

— Лопух ты, Рома, — пожалел Бородулин. — Зачем деньгами сорить?! И за что у вас порядки такие… — Но пообещал: — Ладно, ты пока молчок об этом. Вот трассу пройдем, что-нибудь придумаем. Бородулин слов на ветер не бросает, запомни!..

— А что ты сделаешь?!

— Есть одна идейка. Держись за меня — не пропадешь…

Петляет дорога. Взгорки, подъемы, пологие спуски. Прямо, налево, опять поворот… Роман смотрит в зеркальце и видит, что колонна сзади остановилась. Снегирев дважды включил и выключил фары — просит Бородулина остановиться. Тот видел, но шел, не снижая скорости.

— Стоп, он просит стоп!.. — заволновался Гиттаулин, уже решив, что неладное случилось с его машиной. — Надо остановиться… Бородуля, стоп же, стоп! — И сам потянулся к рычагу коробки передач.

— Нельзя, — оборвал Бородулин и шлепнул Гиттаулина по руке. — Не суйся!.. Видишь, хороший спуск?.. Дернемся — потом так застрянем, что ночь пузом пахать будешь. А так мы его с ходу протараним…