Южный Крест - [24]

— Илюша, зачем нам ссориться из-за таких пустяков, — он хохотнул, сально заблестел глазками, оценивающе рассматривая красивое, не знающее сомнений лицо друга, и начал: — Послушай, дорогой, у меня к тебе предложение. Таких баб вокруг — как грязи. Тебе, с твоей наружностью, ничего не стоит любую иметь. Возьми себе другую, а я тебе дам денег. Сколько ты хочешь? — широко ухмыляясь, щедро предложил он.

Илья надменно оглядел приятеля.

— Ну, Шустер, — начал он, — фу-ты, ну-ты, как ты до такого мог договориться! Это нестерпимо пошло. Обыкновенным, недалеким дураком ты бывал нередко, но пошляком! — он выдержал паузу, наслаждаясь смущением Шустера, а в глазах его блестело удовольствие. В то же время было видно, что идея застала его врасплох, и он, в действительности, еще не знает, как к ней относиться. Но привычка выставить ближнего за глупца и, как правило, виноватого, сработала мгновенно, как рефлекс, — задолго до того, как он сам принял решение.

Заметив некоторое колебание в глазах Ильи, Шустер заметно повеселел, оживился, заюлил и, наконец, конфузливо захихикал. На самом деле, он, конечно, не был сконфужен ничуть.

— Елки-палки… а, впрочем, занятно, — тоже посмеиваясь, проронил Илья, принимая обычную для него в отношениях со знакомыми и с чужими роль главного и безусловно определяющего лица. — Просто смешно, забавно это пообсуждать…

Он прошелся взад и вперед, не без коварства поглядывая на приятеля.

Шустер весь подобрался. Привыкнув за многие годы играть роль ведомого, что бывает часто в дружеских, так же как и в брачных парах, где более сильный определяет и навязывает, а зависимый подчиняется, смиряя свою гордость и желания, где, впрочем, каждая из сторон получает за это более или менее щедрое вознаграждение в виде дополнительных удобств, Шустер, наконец, почувствовал злобу. Не один раз за эти годы у него были поползновения освободиться от диктата, надменной беспардонности дружка, но каждый раз оказывалось, что Илья ему опять чем-нибудь да был нужен: то совместная работа, активная и успешная, которую не так- то легко было прервать, да, кажется, и было бы глупо, то присланное Ильей приглашение в Австралию, составившее главное счастье Шустера. Все это витало в воздухе, и не дурак был Шустер, чтобы плевать на кормившую его руку. Но это было, было и прошло, а кто в здравом уме станет вспоминать прошлое? Добро, сделанное другими, забывается особенно быстро.

Теперь же наступил чрезвычайный момент. Склонный к лирическим поступкам только когда ему это ничего не стоило, сейчас Шустер должен был сделать все возможное, чтобы переломить волю, монолит готового решения Ильи. Он должен был сделать то, о чем он только изредка помышлял, то, что еще ни разу не оформлялось в виде готового плана. Куш был сладок, а накопившаяся зависть, приниженность и страстное желание однажды унизить соперника едва ли не слаще самой награды.

— Денежки! Смешно пообсуждать! — в восторге завопил Шустер, кривляясь. — Мы же с тобой всегда понимали друг друга!

— Максик, друг! — воскликнул Илья с восторгом ему в тон, — конечно, понимали! И поэтому я хочу предложить тебе то же самое!

— ???

— Деньги!

— Мне… — растерялся Шустер.

— Ну да, тебе! Стал бы я другому предлагать! Я бы взял эту телку и дело с концом! Но ты как-никак друг, а между друзьями должны быть благородные отношения.

— Ну и б… же ты, — скривился Шустер, чувствуя, что его козырная карта бита.

— Берешь отступного? Деньги же, дурень!

— А… — Шустер сплюнул и ухмыльнулся, — я больше дам!

— Хм. Может, я больше дам… — задумчиво протянул Илья, почесываясь.

— Ну сколько ты мне можешь дать? — насупившись, встревоженно спросил Шустер. — Что у тебя есть такого, чего у меня нет…

— Это, конечно, резонно… А слишком много я не дам, всего только девочка…

— Ну вот видишь! — радостно ухватился за эту идею Шустер. — А я дам много, в долгу не останусь.

— Давай, называй.

— Ну… это обдумать надо, вопрос не простой. Нужно время — решить, тянул Шустер, ужасно боясь прогадать. — А сколько ты хочешь?

— Я нисколько не хочу, но могу послушать, что ты предложишь.

— Ну, например, тысячи три…

— Что-о-о? И это ты называешь деньгами? — Илья грозно повысил голос. Ты что, не видишь, кто перед тобой?!

— …Нет, нет, я хотел сказать, что четыре вполне могу!

— Ты обалдел совсем! — Илья легко встал и прошелся к окну, играя своим великолепно сухощавым телом, затем, заложив руки в карманы элегантного костюма, улыбаясь, повернулся на каблуках к Шустеру. Его встретил ненавистнический взгляд. Илья содрогнулся, веки его задрожали, но он начал спокойно, тонко улыбаясь красными губами:

— Я полагал, ты мне предложишь тысяч двадцать-тридцать, тогда мы бы могли что- то обсуждать, — сказал он с неуловимым оттенком издевательства. Но твоя сумма звучит просто смехотворно.

— Такие деньги! Чтобы ты просто не трогал мою бабу! — взвизгнул Шустер, испытывая острое желание вцепиться в это надменное лицо ногтями, как это умеют делать женщины.

— А что, — с живым интересом повернулся Илья, — она уже твоя?

— Я подарками ее забросал, куда же она от меня денется… — масляно пропел Шустер.

Илья приблизил к нему лицо и, с наслаждением рассчитывая удар, зашептал: