Южный Крест - [23]

— Ты будешь моей, — шептал он ей в губы. — Поедем ко мне — прямо сейчас!

— Идет кто-то… я голос Шустера слышала.

— Ты спала с ним? Ты ему что-нибудь обещала?

— Какие странные вопросы, нет, конечно!

— Но ведь ты с ним пришла, и, кажется, он тебя подарками заваливает?

— Ну и что! Хочет и заваливает, — легко отозвалась она, — я не принуждала!

— Конечно, не принуждала, но ты… такая… — Илья прижался к ней всем телом, — ты любого мужика склоняешь, понимаешь ты это? Моя будешь… ах, как я тебя…

— Ну это еще неизвестно… — запела она.

— Как это неизвестно! Очень даже известно!

— Максик — между прочим, мой лучший друг!

— Ах, лучший, говоришь… — Илья совершенно распалился и, потеряв голову, зашептал: — Еще не было такой бабы, чтобы я ее так хотел, а она мне не дала! — сказал он и почему-то мгновенно пожалел о пророненных этих словах.

— Ну теперь пусти… хватит! — зашептала Света погромче, но Илья дрожащей сухой ладонью гладил ее живот, забыв все на свете. Она засмеялась как-то нервно и довольно громко воскликнула: "Да отпустишь ты меня наконец! — сделав попытку протиснуть руки между своими бедрами и его руками. — Пусти же!" Как вдруг перед ними вырос темный силуэт и гневный голос Вадима вскричал: "Ах ты, подлец, она же тебе говорит!" Света мгновенно отпрянула назад, а Вадим, развернувшись, влепил любовнику ослепительную оплеуху. Илья присел и хрюкнул. Внезапно Света повернула к Вадиму свое разгоряченное лицо и, трепеща, звонко ударила его по щеке.

— Кто тебя сюда звал?! — загремела она, наступая на него. — Кто тебя просил вмешиваться?! Защитник нашелся! — вопила она как-то грубо, широко разевая рот.

Оба мужчины уставились на нее, выпучив глаза и ничего не соображая.

В ужасной наступившей тишине стукнула дверь, и внезапно веранда, с прилегающими к ней дорожками, осветилась переливающимися огоньками, там и сям спрятанными в листве. "Эй, ребята, где вы тут, в потемках!" — донесся встревоженный голос Шустера. Послышались шаги, смех, кто-то чиркнул зажигалкой, и лужайка наполнилась народом. Боб притащил коробку пива и всучивал каждому по бутылке.

Вадим сидел, оглушенный, на траве. Невдалеке в такой же позе, привалившись к дереву, сидел Илья и криво улыбался Вадиму.

Открывали бутылки. Шустер в смятении тряс Илью за плечо, заглядывая ему в лицо, замирая от вихря внезапных, напугавших его предчувствий и быстро, жестко застучавшего сердца.

Из дома донеслась лихая музыка, и появившаяся Ирка взахлеб закричав: "Ну сколько вас всех собирать! Пошли, пошли, Анжела с Питером уже танцуют!", — потащила народ в дом.

* * *

В маленькой комнатке на другом конце дома Илья горячо шептал Шустеру:

— Ну, давай, давай, соглашайся!

— Со школы такая зараза: вобьет себе что-нибудь в голову, так колом не пробьешь!

— Это не настырность, а настойчивость. Благодаря этому я всего в жизни добился, — заметил Илья высокомерно, со значением посмотрев на приятеля. Да и ты не дурак… Уж кто-кто, а я тебя знаю, старый друг! — блудливо подмигнул он. Улыбка у него была какая-то неожиданная и не легкая: губы слушались с трудом, и видно было, что для него она необычна и неудобна, как досадное, но иногда необходимое действие.

— А зачем ты, собственно, со мной об этом говоришь? — Шустер зорко, с опаской разглядывал лицо Ильи.

— Потому, что мы друзья уже семнадцать лет, и я могу говорить в открытую. Ведь это именно та баба, которой ты снял квартиру?

— Ну, допустим.

— Так вот… откажись от нее.

Шустер вспыхнул и медленно проговорил:

— Это с какой же стати?..

— Просто так. Я прошу тебя об этом, понимаешь?

— Нет, не понимаю. Абсолютно не понимаю. — Шустер смотрел на Илью, чувствуя ползущий из глубин панический страх.

— Эта баба будет моя! — слово "моя" Илья произнес надменно, гордо вздернув голову и выставив вперед ногу.

— Кто тебе сказал?

— Я сказал!

— Нет, милок, — прошипел Шустер, — ты в школе всех девиц щупал… самый удачливый! Эту бабу я для себя нашел, уйму денег на нее ухлопал, а теперь приходишь ты и диктуешь, что мне делать?! — заорал он, остервенясь.

— Поскольку ты мой друг, я говорю заранее, ставлю тебя в известность, понимаешь?

— Что же ты за друг! — яростно огрызнулся Шустер и вдруг завизжал, плюясь: — Шкура ты, а не друг! — а в голове гремело: "Отберет! Отберет!"

— Вот тебе и на! — Илья рассмеялся жестким, холодным смехом. Видно было, что он совершенно спокоен, уверен в себе и ни на йоту не изменит принятого решения.

Шустер это знал и ненавидел его сейчас вдвойне. Потому что он сам никогда не менял главных решений. А отношения с этой женщиной должны были стать своего рода кульминацией его жизни. Не только потому, что здесь, в Австралии, очень мало русских женщин и почти все они, конечно, замужем, и не только потому, что ему, в силу его неказистой внешности и раньше было трудно найти желающих, но еще и потому, что Света оказалась падка на деньги по сравнению с другими, не понимающими выгод такого соглашения. И это самый реальнейший шанс иметь, наконец, постоянную женщину. Но особенная точка была ее невероятная сексуальная привлекательность. Эта женщина состояла из тела и одного, исключительно, тела. И мысли о ней, а, точнее, об этом теле, выводили Шустера из всякого равновесия. Гладко выбритые щечки его тряслись, а в маленьких юрких глазках отражалась бешеная работа: немедленно найти выход, самый радикальнейший, спасительный. И он, этот выход, конечно нашелся.