Юрий Звенигородский - [26]
Остаток времени после дневного сна прошел за списком «Киево-Печерского патерика»[23]. Любопытно было прочесть о многотерпеливом иноке Никоне, попавшем в половецкий плен. Ему подрезали сухожилия на ногах, чтобы не сбежал. Однако страдалец не только сам спасся, но и невидимо помогал другим. Невольно повеселила Юрия повесть о двух монахах, Тите и Ефагрии. Нечистый внушил им такую ненависть друг к другу, что даже в церкви, увидев Тита с кадильницей, Ефагрий отходил в сторону. Тит же, минуя его, прекращал кадить.
— О слабость людская! — вымолвил Юрий в тишине одиночества.
— Воистину слабость, мой господин.
Княжич вздрогнул и обернулся. Сквозь приоткрытую дверь просовывалась бородка Галицкого. Указательный перст его манил, разгибаясь и сгибаясь.
Юрий прошел за дядькой в его комнату. Первое, что бросилось в глаза, — разложенная на широкой лавке женская одежда. К своему неудовольствию узнал: в этой одежде предстоит явиться в обитель в виде великокняжеской челядинки, мирской подружки Домникеи, в иночестве Мелитины.
— Не взыщи, княже, — развел руками Борис, — сделал все, что мог. Вас оставят наедине на малое время, пока порошок в песочных часах не перетечет из одной скляницы в другую.
Княжич, подумав, спросил:
— Каково часомерье?
— Ровно три минуты, — ответил дядька.
Пора было отправляться вечерять. В Столовой палате собрались те же, что и за утренней трапезой. Отец, проходя мимо Юрия, потрепал по плечу и молвил:
— На меня не сердись. Бывает. А к дядюшке можешь отправляться хоть завтра. Да он сам будет здесь, вот вместе и поедете.
Как тут не смекнуть: крупная перемена произошла среди дня! У матуньки лик, словно небо после непогоды. А за столом новый гость, серпуховской боярин и воевода Акинф Федорович Шуба. Знать, волшебное слово привез от Владимира Храброго, коли государь переменил гнев на милость.
Эти мысли мелькнули в Юрьевой голове, пока он усаживался за стол. За едой же думал о предстоящем свидании. Галицкий объявил, что не едет с ним. И понятно: опасается людской молвы и зорких глаз, коим не преграда ни стены, ни расстояния. Не перевоплощаться же и дядьке Борису в женщину.
После трапезы Юрий поспешил к себе. Галицкий уже ждал. Принялись готовиться.
— Тайну будем знать ты да я, да бывшая мамка твоя, да еще слуга мой верный Ивашка Светёныш.
Это Ивашка, маленький, щуплый, не примечательный ничем, одно слово, незаметный, вывел переодетого княжича через черный ход, через узкую калитку на задах огорода, к старенькой, серой, как мышь, карете.
Остановились у Фроловских ворот. Прошли правой стороной улицы. В девяти саженях от маленькой одноглазой церкви постучались в окно привратницкой. Впустила пожилая монашка с сальным подсвечником в руке. Светёныш остался на крыльце. Княжич был введен во вторую камору, предназначенную для отдыха сторожихи, и оставлен здесь. Стены бревенчатые, маленькое волоковое оконце, белый печной бок, широкая лавка со свернутым тюфяком в изголовье! Сумрачно, как в келье отшельника.
Скрипнула дверь. Княжич, взглянув, сразу узнал облик бывшей мамки под черной накидкой. Она устремила к нему красивый лик, — светлое пятно в треугольной аспидно-черной раме. Юрий бросился к ней:
— Домникеюшка!
Она широко отступила, оградилась поднятыми руками.
— Будь благополучен и здрав, Юрий Дмитрич!
Ему впервые сделалось стыдно, в первый раз испытал зло к себе, искал приговора для самосуда:
— Лучше б меня умертвил недавний недуг! Я, только я повинен в твоем уходе из мира! Зачем тебе надо было… За что мне так…
Она изрекла с нажимом, по-матерински, как в детстве говаривала:
— Ангельчик, не вини себя, не мели нелепицы. Я, когда впала в твою болезнь, дала обет перед иконой: выздоровлю, уйду от мирских грехов. Бог сподобил, ушла.
Он еще лелеял надежду:
— Смогу ли хоть изредка лицезреть тебя?
Монахиня Мелитина отрицательно повела головой:
— Ни за что!
Он сделал шаг ближе, она сызнова отступила.
— Могу ли, — спросил, — в крайности… прийти… попросить совета?
Задумалась, собираясь с ответом.
— В крайней крайности. За советом приди.
Тут в дверь забарабанили бдительные персты. Мелитина исчезла, будто привиделась.
Уходя, он сунул привратнице серебряную деньгу. Не взяла:
— Мне не к чему. Оставь себе, девка, на красные ленточки.
Молчаливый Светёныш отвез в златоверхий терем. Берег путь перевоплощенного княжича от огородной калитки до господского верху, до самой его комнаты.
На сей раз дядька Борис не ждал. Юрий разоблачился и быстро завернул женскую одежду в узел, не зная, куда с ним деться. Однако долго раздумывать не пришлось: в дверь поскреблись. Он спешно открыл, надеясь увидеть Галицкого, но то был Светёныш. Глазами отыскав узел, молча взял его, поясно поклонился и вышел.
Оставалось разостлать постель и лечь. Сон сразу простер объятия, унес куда-то в бревенчатую камору, наподобие той, что в монастырской привратницкой. Вот там и явился княжичу Борис Галицкий с блестящим мечом. И стал наносить удары по плечам, по лицу, обагряя Юрьевой кровью и пол, и стены. Несчастный сновидец проснулся в ужасе, отправился в мыленку, долго стряхивал скверный сон.
Дядька Борис принес поутренничать горячий калач с молоком. Услышав кровавый сон о своей особе, отмахнулся:
Двенадцатый век. На месте Москвы - Красные села, коими владеет боярин Кучка. Его тайными происками уничтожена семья соперника, новгородского боярина Гюряты. Счастливо спасшийся младенцем Родислав встречает любимую дочь своего смертельного врага. И отныне - куда бы ни забросила его судьбина: в вертеп лесных разбойников или в половецкий плен, в заморские страны или на поле междоусобной брани - все помыслы его о ненаглядной своей возлюбленной...
О бурных событиях последней княжеской усобицы на Руси - борьбе за московский престол между Василием II и сыновьями галицко-звенигородского князя Юрия Дмитриевича (Василия Юрьевича Косого и Дмитрия Юрьевича Шемяки) в первой половине XV в. - рассказывает роман современного писателя-историка В. Полуяна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Привет тебе, любитель чтения. Не советуем тебе открывать «Реквием» утром перед выходом на работу, можешь существенно опоздать. Кто способен читать между строк, может уловить, что важное в своем непосредственном проявлении становится собственной противоположностью. Очевидно-то, что актуальность не теряется с годами, и на такой доброй морали строится мир и в наши дни, и в былые времена, и в будущих эпохах и цивилизациях. Легкий и утонченный юмор подается в умеренных дозах, позволяя немного передохнуть и расслабиться от основного потока информации.
Украинский прозаик Владимир Дарда — автор нескольких книг. «Его любовь» — первая книга писателя, выходящая в переводе на русский язык. В нее вошли повести «Глубины сердца», «Грустные метаморфозы», «Теща» — о наших современниках, о судьбах молодой семьи; «Возвращение» — о мужестве советских людей, попавших в фашистский концлагерь; «Его любовь» — о великом Кобзаре Тарасе Григорьевиче Шевченко.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Роман шведских писателей Гуннель и Ларса Алин посвящён выдающемуся полководцу античности Ганнибалу. Рассказ ведётся от лица летописца-поэта, сопровождавшего Ганнибала в его походе из Испании в Италию через Пиренеи в 218 г. н. э. во время Второй Пунической войны. И хотя хронологически действие ограничено рамками этого периода войны, в романе говорится и о многих других событиях тех лет.
Каким был легендарный властитель Крита, мудрый законодатель, строитель городов и кораблей, силу которого признавала вся Эллада? Об этом в своём романе «Я, Минос, царь Крита» размышляет современный немецкий писатель Ганс Эйнсле.
Произведения, включённые в этот том, рассказывают о Древней Руси периода княжения Изяслава; об изгнании его киевлянами с великокняжеского престола и возвращении в Киев с помощью польского короля Болеслава II ("Изгнание Изяслава", "Изяслав-скиталец", "Ha Красном дворе").
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.