Юмористические рассказы - [4]

— А как же служба?

— Он демобилизовался. И вот на пути в Канаду она влюбилась в одного пассажира, сидевшего напротив нее в дилижансе. И он в нее тоже.

— Да, это мелодрама.

— Может, и мелодрама, но доехали они до Канады, у него оказалась семья, она — в слезы, а этот предложил вернуться домой в Европу, он сам из Франции. И она тоже. И росли вместе.

— Дальше давай, не тяни.

— Ну, и на бриге, когда поплыли, естественно, пошла течь… Пошла течь. Ну, ты представляешь себе, что значит течь на бриге в открытом море?!

— Да… Веселого мало.

— Страшное напряжение сил, экипаж поднял бунт.

— Да это, я смотрю, приключенческий фильм.

— Может, и приключенческий, только худо-бедно доплыли они до Туниса.

— Доплыли все-таки?

— Доплыли, и продали их там в рабство.

— Как?

— А вот так. Время-то какое!

— Так это драматическая картина.

— Да уж не без этого. Спасибо, один знакомый француз дал за них огромный выкуп. И отвез с собой в Париж.

— Слава богу, хоть до дому добрались.

— Да, добрались. Значит, приехали и стали в своем Париже жить.

— Я пойду, пожалуй, на эту картину.

— Пойди, если хочешь. Но только должен тебя предупредить, что в Париже прожили они недолго. Оба поступили, в труппу бродячего комического театра, и вот дальше там много смешных мест, как они ездят, выступают.

— Комедия, значит.

— Может, и комедия, только он вдруг и говорит ей: «Знаешь, Мари, все-таки я должен поймать тех конокрадов в Америке».

— Не может быть!

— Совесть меня мучит, как они там без меня хозяйничают. Сели и поплыли на корабле!

— А не врешь? — подозрительно спросил я.

— Сходи сам — посмотри.

Пошел я на этот фильм, на фильм, созданный на фабрике снов.

ТРУБУ УКРАЛИ

Директор еще раз обвел глазами заводской двор, но от этого труба не появилась.

Тридцатиметровая кирпичная труба исчезла…

«Обидно, — вздохнул директор, садясь за стол. — Хоть бы второй корпус унесли: без заготовительного цеха еще обошлись бы, а то трубу. Лицо завода. Интересно… ворота еще не сняли?»

Директор подошел к окну. Ворота не сняли.

Вернувшись к столу, он снова сел и задумался:

«А все с гвоздя началось. Яблоков с завода гвоздь унес. Потом — молоток к нему. Кто-то, глядя на Яблокова, станок домой захватил. И пошло… Шестой корпус с фундаментом пропал, а в нем, между прочим, сборочный цех был. Теперь трубу унесли…»

Директор вызвал главного инженера.

— С добрым утром, Петр Николаевич! — поздоровался он с главным. — Трубу украли.

— С добрым утром, Николай Петрович! — поздоровался главный. — А я знаю. Она же высокая, все время на глаза попадается. И не захочешь, а украдешь.

— А кто же, вы думаете, Петр Николаевич, украл? — задумчиво спросил директор.

— А я думаю, Николай Петрович, это человека три украли: одному не унести, — задумчиво ответил главный.

— Так вы походите по заводу, Петр Николаевич, если кого найдете, то прямо спрашивайте: «Где труба?»

Через полчаса главный и монтер Сережкин вошли в кабинет.

— Ты трубу забрал, Сережкин? — спросил директор.

— Не брал я трубу, — ответил Сережкин. — Зачем мне труба? Я дачу не строю: мне кирпич не нужен. А вот Петрову кирпич нужен: он дачу строит. Два месяца вокруг трубы вертелся, вот и разобрал вконец.

Вызвали Петрова.

— Отдай трубу… — тепло попросил директор.

— Не отдам! — потупившись, ответил Петров.

— Ты пойми, — продолжал директор. — Мы без трубы обошлись бы, но ведь она у всего города на виду, лицо завода. Есть труба — есть завод, нет трубы…

Петров молчал.

— Ты в Крыму отдыхал? — поинтересовался директор.

Петров молчал.

— Мы тебя в прошлый раз премировали? — не отступал директор.

Петров молчал.

— Тебе сколько машин с кирпичом надо? — намекнул директор.

Петров заговорил о трех самосвалах и вспомнил, что в Крыму не отдыхал и в прошлый раз не премировался.

Вечером труба дымила на своем месте…

Утром следующего дня директор еще раз обвел глазами заводской двор, но от этого ворота не появились.

ТУРИЗМ — ЛУЧШИЙ ОТДЫХ

Утром ко мне в квартиру проник мой друг и сослуживец Обрезкин. Он плотно закрыл дверь, присел у изголовья моей кровати и тихо, но внятно сказал: «Давай станем туристами!»

Я сразу тихо, но внятно ответил: «Никогда!»

— Ты меня не понял, — сказал Обрезкин. — Теперь можно пешком дойти за две недели до Южного Урала в рамках туристского маршрута.

— Уральский хребет, а тем более южную его оконечность, я себе смутно представляю, — ответил я. — Тебя, стоящего там же, немного с краю, вижу еще более смутно, а себя в этой стрессовой ситуации совершенно не вижу и видеть не хочу.

— Хорошо, — согласился Обрезкин. — Мы с тобой люди городские, нам пешком ходить трудно, давай будем передвигаться на лошадях. Теперь это модно, люди же скачут.

— Они скачут, потому что у них работа такая.

— Нет, это наши скачут, туристы. Теперь верхом на лошадях можно совершать походы по Башкирии, Алтаю и Адыгее.

— Нет, — твердо сказал я. — Запрягайте, только без меня.

— Хорошо, — согласился Обрезкин. — Давай надуем плоты?! Плоты не тонут!

— Плоты действительно не тонут, — раздумчиво повторил я.

— На плотах спустимся до дельты Волги. Представьте: вот Волга, вот дельта Волги, а вот мы.

— Волга куда впадает?

— Волга впадает в Каспийское море.

— Тогда исключено. Я не люблю присутствовать при таких ответственных мероприятиях.