В 4 года.
Две крохотных девочки сидят на подоконнике, обратившись лицами друг к другу, и шепчутся.
— Твоя кукла не растет?
— Нет… Уж чего, кажется, я ни делала.
— Я тоже. Маленькая все, как и была. Уж я ее и водой потихоньку поливала и за ноги тянула — никаких гвоздей!
— Каких гвоздей?
— Никаких. Это дядя Гриша так говорит: пусто — и никаких гвоздей!..
Серафима, сидящая слева, угнетенно вздыхает:
— А живые дети растут.
— Весело! Сегодня дите два аршина, завтра сто — весело!
— Когда выйду замуж, будут у меня детишки — одна возня с ними.
— Симочка, — шепчет другая, глядя вдаль широко раскрытыми глазами. — А сколько их будет?
— Пять. У одного будут черненькие глазки, a у другого зелененькие.
— А у меня будет много-много дитев!
— Ну, не надо, чтобы у тебя много! Лучше у меня много.
— Нет, у меня! У одного будут розовые глазки, у другого желтенькие, у другого беленькие, у другого красненькие.
Зависть гложет сердце Симочки:
— А я тебя ударю!
Дергает свою многодетную подругу за волосы. Плач. Святое материнство!
В 12 лет.
— Федор Николаич! Вы уже во втором классе? Поздравляю.
— Да, Симочка. Вы говорили, что когда я чего-нибудь достигну, вы… этого… женитесь на мне. Вот… я… достиг…
— Поцелуйте мне… руку… Федор Николаич.
— Симочка! я никогда не унижался с женщинами до этого, но вам извольте — я целую руку! Мне для вас ничего не жалко.
— Раз вы поцеловали, нам нужно пожениться. Как вы смотрите на детей?
— Если не ревут — отчего же.
— Слушайте, Федор Николаич… Я хочу так: чтобы у нас было двое детей. Один у меня от вас, a другой у вас от меня.
— Я бы, собственно, трех хотел.
— А третий от кого же?
— Третий? Ну, пусть будет наш общий.
— Одену я их так: мальчика в черный бархатный костюмчик, на девочке розовое, с голубым бантом.
— Наши дети будут счастливые.
— В сорочках родятся.
— И лучше. Пока маленькие — пусть в сорочках и бегают. Дешевле.
— Какой вы практик. А мне все равно. Лишь бы дети. Святое материнство!
В 18 лет.
Разговор с подругой:
— Симочка! Когда ты выйдешь замуж — у тебя будут дети?
— Конечно! Двое. Мальчик — инженер с темными усиками, матовая бледность, не курит, медленные благородные движения; девочка — известная артистка. Чтобы так играла, что все будут спрашивать: «Господи, да кто же ее мать? Ради Бога, покажите нам ее мать». Потом я ее выдам замуж… За художника: бледное матовое лицо, темные усики, медленные благородные движения, и чтобы не курил. Святое материнство!
В 22 года.
— Я, конечно, Сережа против детей ничего не имею, но теперь… когда ты получаешь сто сорок да сестре посылаешь ежемесячно двадцать восемь… Это безумие.
— Но, Симочка…
— Это безумно! понимаешь ты? До безумия это безумно. Постарайся упрочить свое положение и тогда…
Святое материнство!
В 30 лет.
— Сережа! Мне еще 27 лет, и у меня фигура, как у девушки… Подумай, что будет, если появится ребенок? Ты не знаешь, как дети портят фигуру…
— Странно… Раньше ты говорила, что не хочешь плодить нищих. Теперь, когда я богат…
— Сережа! Я для тебя же не хочу быть противной! Мне двадцать седьмой год, и я… Сережа! Одним словом — время еще не ушло!
Святое материнство!
В 48 лет
— Доктор! Помогите мне — я хочу иметь ребенка!!! Понимаете? Безумно хочу.
— Сударыня. В этом может помочь только муж и Бог. Сколько вам лет?
— Вам я скажу правду — 46. Как вы думаете: в этом возрасте может что-нибудь родиться?
— Может!
— Доктор! Вы меня воскрешаете.
— У вас может, сударыня, родиться чудесная, здоровенькая, крепкая… внучка!..
