Юлий Цезарь - [30]
Естественно, что эти военные успехи, эта царская щедрость, народный энтузиазм повергли в глубокое уныние консервативную партию. С каждым днем ее ряды все более редели; она превратилась в небольшую кучку лиц, но последние восполняли свою малочисленность дерзостью, и по мере того как партия теряла свои силы, они все бешеннее устремлялись в борьбу. Им удалось добиться выбора Домиция Агенобарба консулом на 54 год вместе с Аппием Клавдием, старшим братом Клодия и другом Помпея. Они заставили выбрать преторами Катона и Публия Сервилия, сына победителя исаврийцев, вместе с Гаем Альфием Флавием и Сервием Сульпицием Гальбой, из которых один был другом, а другой — генералом Цезаря. Они отвечали теперь на народные демонстрации в честь Цезаря, предлагая устами Катона, чтобы Цезарь, нарушивший международное право, был выдан узипетам и тенктерам согласно обычаю сурового и религиозного Рима древних времен.
Эта столь слабая партия имела еще большую смелость. Красc набирал солдат в Италии, чтобы, присоединив их к легионам Габиния, образовать армию, нужную, по его мнению, для его экспедиции. Не находя достаточного числа добровольцев, он пошел на принудительный набор с поспешностью, слишком грубой для страны, уже давно потерявшей вкус к военной жизни. Воспользовавшись вызванным этими наборами недовольством, консервативная партия при помощи двух трибунов, Гая Атея Капитона и Публия Аквилия Галла, попыталась запретить их.[197] Но ее интриги только заставили Красса спешить и уехать из Италии уже в ноябре. Не добившись ничего другого, Атей, когда Красc покидал Рим со своей свитой и сыном Публием (его Цезарь прислал к нему вместе с отрядом галльской кавалерии), сопровождал его до городской черты, осыпая бранью и проклятиями. Старик слушал их спокойно, но на молодых солдат, которых он уводил силой и уже недовольных и испуганных отдаленной экспедицией, эти проклятия, вероятно, произвели сильное впечатление. Такое предположение позволяют сделать, по крайней мере, последствия этой войны и военный упадок Италии, любившей скорее спокойно пользоваться завоеваниями, чем совершать их.
ЗАВОЕВАНИЕ БРИТАНИИ
Побуждаемый слишком долго неудовлетворенной жаждой военной славы, ослепленной безрассудной верой в успех, более или менее опьянявшей всех в Риме, Красc обольщался, что может в шестьдесят лет без серьезных приготовлений завоевать Парфию. Прибыв в Брундизий, он хотел тотчас же отплыть, несмотря на неблагоприятное время года, и потерял много кораблей и людей.[198] Высадившись в Диррахии, он, несмотря на зиму, немедленно направился по Эгнатиевой дороге (via Egnatia) через Эпир, Македонию и Фракию к Босфору, не боясь, что эти неудачи и этот поход совершенно лишат мужества его уже недовольных рекрутов.
Между тем Цезарь на следующий год решился предпринять экспедицию в Британию. Мы не знаем, какова была ее цель, но маловероятно, чтобы Цезарь считал возможным завоевание большого острова. Он имел, может быть, намерение совершить обширный набег, чтобы собрать добычу, дать римлянам новый повод для удивления и гордости и уменьшить в Галлии недовольство, причиненное миром, который он неожиданно навязал стране, где в течение столетий войны обратились в привычку. Подобные резкие социальные перемены не могли не вызвать тяжелых для нового строя последствий. Слишком много людей жило в Галлии этими войнами, черпая из них свое могущество и почести. Лишенные внезапным миром того, что было основанием их социального влияния и даже самого их существования, они становились все более недовольными. Цезарь знал это очень хорошо; с целью занять многочисленных безработных солдат он набрал из них огромное количество вспомогательных войск. Он думал также польстить военной гордости галлов, образовав ставший знаменитым легион Жаворонка[199] и принимая, таким образом, в армию новых подданных на одинаковых правах с завоевателями мира. Возможно, что он рассматривал Британию как новое поле действий, открытое под контролем Рима для воинственных замыслов крупных галльских кланов, вождей которых он намеревался вести на следующий год в Британию.
