Юлий Цезарь - [31]

Постройки Цезаря в Риме

В данный момент, в конце 55 года, изобретя новый тип корабля и отдав приказание построить известное число этих кораблей в течение зимы,[200] он перешел через Альпы, побывал в Иллирии, а оттуда вернулся в цизальпинскую Галлию, чтобы созвать там местные собрания, принять бесчисленных попрошаек, приехавших из Рима, и применить в крупных размерах политику подкупа. Имея теперь большие средства, он мог послать крупные суммы двум своим римским агентам — Бальбу и Оппию, для того чтобы давать взаймы всем нищим сенаторам, строить роскошные виллы, покупать в Италии земли, картины, статуи, древние произведения искусства;[201] наконец, чтобы, подобно Помпею, начать крупные общественные работы в Риме, давая большой заработок предпринимателям и рабочим, а также удовлетворяя охвативший весь народ вкус к роскоши. Его проекты были грандиозны. Он поручил Оппию и Цицерону расширить слишком узкие границы форума и истратил огромную сумму в шестьдесят миллионов сестерциев на покупку старых лачуг, окружавших место народного собрания у подошвы Капитолия.[202] Так как народ для трибутных комиций все еще собирался на Марсовом поле, где строили временные ограждения, окруженные палисадами и разделенные веревками на столько частей, сколько было триб, то Цезарь хотел построить для комиций огромный мраморный дворец, достойный народа-царя — saepta Julia. Здание должно было иметь форму громадного прямоугольника, фасад которого соответствовал бы существующей теперь линии дворцов на правой стороне Корсо, когда входишь с площади Народа, от Palazzo Sciarra до Piazza Venezia.[203] Он должен был быть окружен великолепным портиком в тысячу футов и украшен обширным общественным садом.[204]

Рабская бюрократия Цезаря

Наконец, Цезарь употребил галльские деньги на создание многочисленных личных секретарей, курьеров, архивистов, архитекторов, служителей, в которых он нуждался. Он за дорогую цену покупал рабов на всех рынках и заботливо выбирал среди пленников тех, которые могли быть ему полезны.[205] Он сделался таким образом самым крупным рабовладельцем Италии, что было великой силой и громадным богатством, но и большой опасностью, ибо многочисленные рабы, если не держали их в строгой дисциплине, легко разоряли своего господина. Но Цезарь был одним из самых ловких рабовладельцев своего времени и постепенно улучшал свою фамилию, надзирая за ней всей до самых последних рабов и устанавливая систему награждений, которые от пищи и одежды шли до денежного жалованья, свободы и подарков в виде домов, земельной собственности и капиталов. Он поддерживал эту дисциплину жестокими наказаниями.[206] В числе самых низких своих служителей он имел молодого человека, взятого в плен в одной экспедиции в Германии; узнав случайно, что этот юноша дает взаймы своим товарищам остатки своей пищи, он тотчас перевел его в бюро своего управления.[207] Он, без сомнения, думал, что этот скороспелый ростовщик пойдет далеко, если не окончит жизнь на кресте, и не ошибся.

Красc вступает в свою провинцию

Весной 54 года Цезарь возвратился в Галлию; к нему в надежде составить себе состояние присоединился в качестве офицера брат Цицерона Квинт. Красc, перешедший через Босфор и вступивший с севера в Сирию, в первых месяцах 54 года заместил Габиния в его командовании.

Консервативное учение о национальности

Помпей, напротив, отправил в Испанию своих легатов, а сам остался в соседстве с Римом под предлогом заботы о снабжении продовольствием метрополии. В действительности же он не считал удобным, чтобы все три вождя были далеко от Рима. В самом деле, хотя консервативная партия понесла тяжкие потери в своей численности и влиянии, она все же не складывала оружия. Чтобы создать затруднения империалистической политике триумвиров, она притворно выступила на защиту народов, угнетенных Римом. В сенате, в народных собраниях, в частных разговорах, в стихах и в прозе эта партия протестовала против грубой алчности Цезаря, против скандальных богатств его офицеров, особенно Мамурры и Лабиена.[208] Она пыталась разбудить уснувшую совесть нации. Но нация, охваченная заразительным энтузиазмом, требовала только денег, завоеваний и празднеств. Она смотрела на Британию и Парфию как на уже покоренные страны. Она уже давала в рост или тратила тамошние сокровища. Она пела дифирамбы Цезарю, Крассу и Помпею, особенно Цезарю, самому популярному в данный момент человеку, к которому устремлялись все взгляды, «единственному полководцу»,[209] как называли его поклонники.

Во все эпохи, слишком жадные до удовольствий и денег, характер людей портится; они не умеют долго оставаться в меньшинстве, легко меняют свое мнение.

Цицерон и его политические друзья

Таким образом, все тогда следовали за Цицероном, вполне перешедшим на сторону триумвиров. Красc захотел примириться с ним перед отъездом.[210] Помпей не упускал случая выказать ему свою любезность.[211] Цезарь особенно внимательно относился к его брату, хваля его сочинения, искусно льстил его литературному тщеславию и с распростертыми объятиями принимал всех лиц, им рекомендованных.