Язык русской эмигрантской прессы (1919-1939) - [166]
Инвентурная распродажа начнется во вторник: чулки, носки, перчатки… рейтузы, комбинэ, нижнее платье, ручные сумочки (Сегодня. 1930. 5 янв. № 5).
Денные рубашки. Комбинешен. Юбки-принцес [sic]. Шлюпферы (дамское белье) [реклама] (Дни. 1925. 1 февр. № 680).
…девица была одета в платье из черного так наз[ываемого] «зеркального» бархата… (Руль. 1930. 1 янв. № 2766).
4.3. Синтаксические кальки
У. Вайнрайх предложил отличать однословные заимствования от явлений интерференции, в которую вовлечены сложные слова или словосочетания (фразы). Во-первых, он упоминает так называемые «заимствованные переводы» (loan translations): все элементы грамматической конструкции, синтагмы фразы последовательно воспроизведены по модели языка-источника. Д. Эндрюс приводит выразительный пример из речевой практики третьей волны эмиграции в США: смотреть вперед на (+ Acc.) как калька с англ. to look forward to во фразе Смотреть вперед на нашу встречу (рус. нормативное предложение: Я с нетерпением жду нашу встречу) [Andrews 1999: 30]. Д. Эндрюс подчеркивает, что взрослые эмигранты, которые сами склонны к смешению языков, они посчитали бы эту фразу забавной или ужасной; но самое любопытное то, что эта фраза была записана в речи взрослой женщины, «позаимствовавшей» синтаксическую кальку у своих детей и использовавшей ее в своей речи.
Во-вторых, Вайнрайх также описывает тип «заимствованных переводов», в котором составные части данного выражения сохраняют лексические значения в заимствующем языке-источнике, но их синтаксическое комбинирование происходит под влиянием синтаксической прототипической конструкции в языке-источнике. Ср., напр., идиоматическое использование глагола брать/взять в речевой практике русских эмигрантов: брать автобус и брать курс (в университете) как результат калькирования англ. to take a bus и to take a course при рус. нормативных ехать/ездить на автобусе и слушать/проходить курс. «Говорящий специфицируется на употреблении одного глагола общей семантики, используя его в тех случаях, когда нормы русского языка требуют применения разных [выделено Е. А. Земской. – А. З.] глаголов» [ЯРЗ 2001: 97].
Некоторые синтаксические кальки очень заметны в речевом потоке («резкие», по выражению Е. А. Земской), другие – менее или даже почти неуловимы[249] («нерезкие», по выражению того же автора [ЯРЗ 2001: 97]). Градация на «резкие» и «нерезкие» довольно условна и используется как рабочий прием описания языковых фактов с позиций говорящего на русском языке человека. И «резкие», и «нерезкие» кальки могут замечаться (но далеко не всегда) также билингвом, постоянно находящимся в иноязычном окружении, однако, как правило, распознавание своих или чужих синтаксических калек, умение выделить их из речи у билингва гораздо ниже, чем у человека, живущего в метрополии. Довольно часто такие люди испытывают сомнение в правильности, грамматической или синтаксической корректности той или русской синтаксической конструкции, даже если эти сомнения вовсе беспочвенны. Или же, напротив, билингвы бывают удивлены замечанием, что так по-русски не говорят, и мотивируют использование той или иной модели ее обычностью, принятостью в другом языке.
К «резким» калькам Е. А. Земская относит те, которые – с позиции индивида, обладающего «матричным» (не обязательно литературно-правильным, но обязательно естественным языком) – дисгармонируют с русским узусом. Это прежде всего:
1) употребление глаголов общей семантики (иметь, делать, взять/брать);
2) кальки-вопросительные конструкции (если вместо ли);
3) широкое использование пассивных конструкций (преимущественное функционирование кратких страдательных причастий прошедшего времени, полные формы страдательных причастий применяются намного реже).
В нашем корпусе калькируются прежде всего сочетания с глаголами делать, дать; они встречаются либо в спортивных репортажах (сделать гол – англ. make goal; рус. забить гол, мяч; дать результат – англ. to give a result; рус. закончиться с результатом, привести к результату), либо в культурной хронике (сделать скандал – нем. Skandal machen; рус. устроить скандал):
Первый хав-тайм протекал при абсолютном перевесе русских, непрестанно обстреливавших ворота противника. «Счет» был открыт правым инсайдом В. Краубнером, бывшим героем дня. Второй гол был сделан тем же Краубнером (Дни. 1926. 18 нояб. № 1162).
В первом хавтайме игра была равносильна и дала результат 14:13 в пользу Таллинна (Вести дня. 1940. 5 февр. № 29).
В 8 часов 15 минут вечера г. Прокофьев на тревожный телефонный звонок заявил, что он приедет, но не войдет в зал, пока ему на улице, в автомобиле, не будет уплачен гонорар. Действительно, в 8 часов 40 минут он подъехал к Бетховен-залу, но из автомобиля не вышел, несмотря на все мои убеждения. Наконец, вышли 2 лица из публики, пытавшиеся доказать ему, что он сделал перед лицом многочисленных музыкальных критиков скандал для имени русского артиста. Г. Прокофьев ответил: «Плевать мне на критиков» и лишь после повторных настояний упомянутых лиц появился на эстраде в 9 часов 15 минут вечера (Дни. 1925. 1 февр. № 680).
