Язык птиц - [24]

Разве он обманулся бы в верности псов?

Те удрали б, другие бы рядом остались,

Вместе с ним, вопреки всем преградам, остались

И со злобой терзали б его лиходеев

Иль рыдали б по нем, вой печальный затеяв.

Человеку со псом не сравнится никак:

Там, где верность нужна, — люди хуже собак.

Ну а будь у вас храбрость и к делу раденье,

Были б совесть и малое хоть разуменье,

1435 Раз уж срок подошел быть такому несчастью,

Чтобы шейха та дева опутала страстью,

Каждый раз, как мученье ему подошло,

Вместе с ним вам терпеть нужно было бы зло.

Вы ж, в оплошности вашей свершив небреженье,

Сто бесчестий явили взамен отрешенья.

Разве жалкий хвастун зваться мужем достоин?

Кто ж хвалы в своем чванстве досужем достоин?»

Каждым словом, которым он стал отвечать,

К их устам прилагал он молчанья печать.

1440 И когда он укоров им высказал много,

Он добавил: «Безделье — делам не подмога».

И отправился в Рум он с намереньем смелым,

И пошел он к безбожным и гнусным пределам.

И мюриды решили с ним вместе идти,

Будь что будет — делить с ним невзгоды пути.

Вот уж долго бредут они чуждой страною,

Видят: шейх среди поля с оравой свиною.

И следа не осталось в нем веры — нимало,

Даже признаков разума — как не бывало.

1445 Как Меджнун, он в смятенье, оборван и пьян,

И сдружился с ним, видно, безумья дурман.

Смотрит — будто не знает, и — в сторону взглядом,

Отвернулся и взором блуждает за стадом.

Как увидел глава ходоков это дело,

Застонал он, и сердце его онемело.

И в тоске он облился потоками слез,

И, взглянувши на спутников, он произнес:

«Восхваленье воздайте творцу всеблагому,

Здесь не место теперь вам, ступайте-ка к дому.

1450 Шейх, достойный и мудрый, наставник искусный, —

Что с ним сделали козни любви его гнусной!»

И пошел он обратно и прямо—во храм,

В дом, где верный приют сокрушенным сердцам.

И в господней обители в праведном рвенье

День и ночь возносил он пред богом моленья.

Только он вознести мог молитвы и просьбы,

Чтобы шейху от скверны спастись довелось бы,

Потому что в тех помыслах верным он был,

Среди преданных мужем примерным он был.

1455 Он молился так долго— с тоской и терпеньем, —

Что господь снизошел к его горьким моленьям.

Как-то ночью, предавшись рыданьям обильным,

Стал от горестных слез он больным и бессильным.

А под утро совсем стал от немощи хвор:

Лишь откроет глаза — и смежается взор.

Видит: благостным светом окрестность залило

И из блеска сиянья явилось светило.

Да не солнце, а сто перед ним их явилось —

Сотня светочей, жаром палимых, явилось.

1460 То пророк всех пророков как вестник сошел,

Свет добра, Хашимидского рода посол.[125]

На лице его — светлой улыбки сиянье,

На устах его — речи живящей журчанье.

И увидел тот муж кладезь тайн пред собою,

И простерся он ниц со смиренной мольбою:

«Ты в высотах пророчеств всех сильных сильней,

Не лишай ты заблудших подмоги своей!

Мне несчастья мои объяснять нету нужды:

Ведь известны они тебе все и не чужды!»

1465 И сказал шах пророков стоблагостным ладом:

«Да цветут упованья твои вертоградом!

Верным помыслам, добрым стремленьям — хвала!

И высоким твоим побужденьям — хвала!

Ты такую покорность явил и смиренье,

Что творец милосерден к тебе за терпенье.

И мольбам и смиренным рыданиям внял он,

И стенаньям твоим с состраданием внял он.

Тайнам божьего промысла в яви цвести,

И в степи отрешенья, на верном пути

1470 Всем взыскующим доля назначена строго:

От нее не спасет никакая подмога.

С шейхом вашим судьба поступила сурово,

Ведь никто не видал еще в жизни такого.

Бог спасенье послал от напастей твоих,

Славь творца, ты спасен от несчастий твоих!

Много мук претерпел ты — за эти лишенья

Бог тебе милосердие шлет в избавленье».

И от тайны, открытой посланником бога,

Пролил радостных слез тот проситель премного.

1475 Застонал он, и разум оставил его,

Ум от немощи разом оставил его.

Ветер утра, насыщенный мускусом пряным,

Мускус ночи овеял камфарным туманом.[126]

У простертого ниц вдруг сознанье блеснуло,

И вскочил он, очнувшись от шума и гула.

И за то, что дала божья воля ему,

Он вознес восхваленья творцу своему.

Тут поспели друзья, расспросили, узнали

И — за ним, в путь-дорогу, в далекие дали.

1480 Вот спешат они шагом стремительно скорым,

Словно ветер по травам и водным просторам.

По горам да по долам, со склона на склон

Шли туда, где глава их был страстью сражен.

И пришли. И прозрел помраченный бедняга,

И открылось ему сокровенное благо.

Ветер сада господня вдохнул он душою,

И исполнился дух его силой большою.

И рыданья стыда снова вспыхнули в нем,

И пылал его стон покаянным огнем.

1485 И одежды безверия скинул он яро,

И порвал он узлы и тенета зуннара.

От неверья душа была мраком одета,

Светоч истины дал ей сияние света.

И узрели те люди свое торжество:

Твердость их утвердилась и в сердце его.

И, увидевши чудо того превращенья,

Вознесли они богу стократ восхваленья.

И сказали: «Глава наш в служенье высоком,

Знай, дана тебе помощь в спасенье пророком!»

1490 И когда шейх услышал об этом рассказ,

Все, что думал, друзьям он поведал тотчас.

Мужу верности мудрой открыл он объятья —

За бесстрашье и верность во всем без изъятья.

И сказал он: «О чадо, любимое мною,

Нить души моей, в сердце хранимая мною!

Был ты верен, иных устремлений не знал,