Язык птиц - [2]

Шрифт
Интервал

Своеволием сломлен, гордыней отравлен,
От добра отрешен и злонравьем подавлен.
Опьянило мне душу роптанья вино,
И на сердце от власти пороков темно.
Сотни помыслов гордых мне злоба внушила,
И напала шайтанов несметная сила.[10]
65 Сколько есть их — накинулись стаей большою,
Разорили набегом мне сердце с душою.
Ах, я злую одну несравнимою звал,
Сам влюбленный, ее я любимою звал.[11]
Как от мук той жестокой бывало мне жутко:
Я от гнета стонал и лишался рассудка.
От огня ее уст жгло мне душу и тело,
От кудрей и от родинок — жизнь почернела.
От ее сладкоречья умолк мой язык,
Пред ее красотою мой разум поник.
70 Счастье встреч, боль измен — это жизнь и могила,
Счастье дарит покой, боль меня погубила.
Но от боли измен я вином утешаюсь,
А от чаши свиданий я жизни лишаюсь.
Понял я: хуже смерти томленье разлук,
Губят душу стократ стоны бедствий и мук.
Только вспомню ее — жизнь засветит мне снова,
Все мечты — лишь о ней, нету в сердце иного.
В дни разлуки не дружен я с мыслью другою,
Ты ведь знаешь: я правду сказал пред тобою.
75 Как жестоко в разлуке томленье мое!
Лишь о ней пред тобою моленье мое.
О аллах! Пусть я буду покаран презреньем,
Если разум мой предан столь низким моленьям.
Тьмою ум мой окутан такою густою,
Что в глазах мне затмило весь мир чернотою.
Весь мой век все мольбы мои были чужды
Истым нуждам, о ты, сам не знавший нужды!
И ни разу не пал я во прах со смиреньем,
Чтобы пасть на меня не пристало каменьям.
80 Я даянием нищего не удостою,
Не взгордившись тщеславно своей добротою.
И твои имена я в себе не берег:
Только с помощью четок припомнить их мог.
Все деянья вершил я с корыстным расчетом,
Об утробе был суетным предан заботам.
Пусть ни в ком столько злобы вовеки не будет,
Даже в дьяволе — не в человеке — не будет!
За мои прегрешенья гнетет меня стыд,
Сердце мука терзает и скорбь леденит.
85 От раскаянья нет мне в сей жизни отрады,
Совесть лютая губит меня без пощады.
И от всех этих язв и пороков постылых
Отыскать исцеление сам я не в силах.
Не от умысла сих прегрешений вина,
Но и смертью карать тебе воля дана!
Если края-конца моим бедам не будет,
А тебе дар прощенья неведом не будет,
Милость бедам моим, исцеленье пошли мне,
Покаянье, слова наставленья пошли мне,
90 Милосердьем ко мне снизойди, добротой
И прощеньем греха моего удостой.
Доброты твоей светоч в душе ты зажги мне,
Все, что чуждо тебе, в сердце сжечь помоги мне,
Дух мой, скованный путами бренного тела,
Отреши от любого злонравного дела,
Ибо птице души дальний путь предстоит,
Ей над садом мирским вдаль взглянуть предстоит.
Ведь и птица, взлетая в парении смелом,
Свой полет устремляет к наземным пределам.
95 Я молю: будь мне в каждом деянье советом!
Если ж я не сумею быть верен обетам,
Пусть меня осенил бы, от бед уберег
Тот, кого ты заступником грешных нарек![12]

3 БЛАГОСЛОВЕНИЕ ЭТОЙ КНИГЕ ВОСХВАЛЕНИЕМ ГЛАВЫ ВСЕХ ПРОРОКОВ И УКРАШЕНИЕ ЕЕ ПОХВАЛОЮ ЗАСТУПНИКУ ГРЕШНЫХ[13]

Он — глава всех пророков, посланник благого,
Он большому и малому — суть и основа.
Даже прежде Адама он был уже сущим,
Был пророком, великие тайны несущим.
До творенья еще оставалось шесть дней,
А сиянье его рдело солнца сильней.
100 И за свет свой обрел он сторицею славу,
Возлюбил его бог, словно чадо, по праву.
Бог велел быть векам, беспредельно грядущим,
До того, как отец человеков стал сущим.[14]
А когда он был создан, его красота
Дивным светом пророка была залита.
С Евой быть ему богом даровано было,
И краса его солнце собою затмила.
А когда всеблагой Сифа в чада судил им,
Свет челу его послан был тем же светилом.
105 От него и на чадо их свет снизошел,
Был и к сыну их милостив света посол.
Стал союз их сокрытым величием дорог, —
Так жемчужница перлы таит между створок.
И они укрепляли друг друга в той силе,
А потом Абдуллаху то благо вручили.[15]
Он хранил на него снизошедший обет,
И в жилище его воссиял этот свет.
Из жилища его показалось светило
И сиянье пророчества миру явило.
110 То—не свет, это — тень от всевышней десницы,
Ярче солнца пределы ее и границы.
Знамя веры полуденным светом взвилось,
Мрак безверья пронзен был лучами насквозь.
Это солнце явила обитель святыни,
Чье величье превыше подоблачной сини.
И когда засияла звезда эта в Мекке,
Пали идолы ниц перед нею навеки.[16]
Кто не верил, разбужены были навек,
И они поклонились той силе навек.
115 Знамя веры взвилось выше облачных граней,
Меч закона взострился добром предписаний.
И благого пророчества твердая сила .
Все народы в единый народ превратила.
Чудный промысел свет небывалый возжег,
Всю вселенную ярким сверканьем облек.
Нечисть идолов сразу во прах сокрушилась,
И неверным величие бога открылось.
Сделал внятной он веру в единого бога,
Возвестив ее людям достойно и строго.[17]
120 И, прославивши единобожьем себя,
Возгласил он посланником божьим себя.
Став в сокровищах мира жемчужиной ценной,
Был он данным от господа благом вселенной.
Чада все, все супруги его непорочны,
И потомство, и слуги его непорочны.
Сто похвал и стократ восхваленья чиня,
Да пречтут его люди до судного дня!
Всем приверженцам верным его—восхваленье,
Чадам, слугам примерным его—восхваленье!

4 О ГОРНЕМ ПАРЕНИИ ПТИЦЫ АНКО В КАФОПОДОБНЫХ ВЫСОТАХ ПОСЛАННИЧЕСТВА И СОКРОВЕННОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ РЕЧАМИ ПТИЦ О ЕДИНЕНИИ С ИСТИННЫМ ВОЗЛЮБЛЕННЫМ


Еще от автора Алишер Навои
Фархад и Ширин

«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Поэмы

Удивительно широк и многогранен круг творческих интересов и поисков Навои. Он — поэт и мыслитель, ученый историк и лингвист, естествоиспытатель и теоретик литературы, музыки, государства и права, политический деятель. В своем творчестве он старался всесторонне и глубоко отображать действительность во всем ее многообразии. Нет ни одного более или менее заслуживающего внимания вопроса общественной жизни, человековедения своего времени, о котором не сказал бы своего слова и не определил бы своего отношения к нему Навои.


Стена Искандара

«Стена Искандара», пятая, последняя, поэма «Пятерицы», — объемное многоплановое эпическое произведение, в котором нашли свое отражение основные вопросы, волновавшие умы и сердца людей того далекого времени и представляет собой подлинную энциклопедию общественной жизни и мыслей эпохи Навои.Главным героем поэмы является Искандар, и почти весь сюжет произведения связан с его личностью, с его деятельностью и мировоззрением. В лице великого полководца древности Навои создает образ идеального правителя и противопоставляет его государственным деятелям своей эпохи.


Рекомендуем почитать
Мудрецы Поднебесной империи

Китай, Поднебесная империя – родина древнейших, но не утрачивающих своей значимости философских учений и мировых религий, фантастическое царство всепроникающего духа и средоточия мистических сил Земли, центр сакральных знаний человечества и мир, хранящий первозданные тайны природы. И в то же время – духовное и плотское, мудрость и глупость, богатство и бедность, алчность и щедрость, милосердие и жестокость, дружба и вражда – все человеческое оказывается представленным здесь каким-то непостижимо символическим образом.


Китайский эрос

«Китайский эрос» представляет собой явление, редкое в мировой и беспрецедентное в отечественной литературе. В этом научно-художественном сборнике, подготовленном высококвалифицированными синологами, всесторонне освещена сексуальная теория и практика традиционного Китая. Основу книги составляют тщательно сделанные, научно прокомментированные и богато иллюстрированные переводы важнейших эротологических трактатов и классических образцов эротической прозы Срединного государства, сопровождаемые серией статей о проблемах пола, любви и секса в китайской философии, религиозной мысли, обыденном сознании, художественной литературе и изобразительном искусстве.


Макамы

Макамы — распространенный в средневековых литературах Ближнего и Среднего Востока жанр, предвосхитивший европейскую плутовскую новеллу. Наиболее известным автором макам является арабский писатель, живший в Ираке. Абу Мухаммед аль-Касим аль-Харири (1054—1122). Ему принадлежит цикл из 50 макам, главный герой которых — хитроумный Абу Зейд ас-Серуджи — в каждой макаме предстает в новом обличье, но неизменно ловко выпутывается из самых затруднительных положений. Макамы написаны рифмованной ритмической прозой с частыми стихотворными вставками.


Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии

В сборник вошли произведения таких поэтов как: Калидаса, Хала, Амару, Бхартрихари, Джаядева, Тирукурал, Шейх Фарид, Чондидаш, Мира-баи, Мирза Галиб, Цао Чжи, Лю Чжень, Цзо Сы, Шэнь, Юй Синь, Хэ Чжи-чжан, Оуян Сю, Юй Цянь, Линь Хун, Юри-ван, Астролог Юн, Тыго, Кюне, Син Чхун, Чон Со, Пак Иннян, Со Гендок, Хон Сом, Ли Тхэк, Чон Джон, Сон Ин, Пак Ын, Ю.Ынбу, Ли Ханбок, Понним-тэгун, Ким Юги, Ким Суджан, Чо Менни, Нго, Тян Лыу, Виен Тиеу, Фам Нгу Лао, Мак Динь Ти, Тю Дыонг Ань, Ле Тхань Тонг, Нго Ти Лаг, Нгуен Зу, Какиномото Хитамаро, Оттомо Табито, Нукада, Отомо Саканоэ, Каса Канамура, Оно Такамура, Минамото Масадзуми, Фудзивара Окикадзэ, Идзуми Сикибу, Ноин-Хоси, Сагами, Фудзивара Иэцунэ, Сюндо Намики, Фудзивара Тосинари, Минамото Мититомо, Сетэцу, Басе, Ранран, Сампу, Иссе, Тие, Бусон, Кито, Исса, Камо Мабути, Одзава Роан, Рекан, Татибана Акэми и мн.др.


Услада душ, или Бахтияр-наме

Книга-памятник персидской орнаментальной прозы XIII в. Автор в распространенной в то время манере развивает тему о вреде поспешных решений, щедро украшая повествование примерами, цитатами, риторическими фигурами.


Игрок в облавные шашки

«Дважды умершая» – сборник китайских повестей XVII века, созданных трудом средневековых сказителей и поздних литераторов.Мир китайской повести – удивительно пестрый, красочный, разнообразные. В нем фантастика соседствует с реальностью, героика – с низким бытом. Ярко и сочно показаны нравы разных слоев общества. Одни из этих повестей напоминают утонченные новеллы «Декамерона», другие – грубоватые городские рассказы средневековой Европы. Но те и другие – явления самобытного китайского искусства.Данный сборник составлен из новелл, уже издававшихся ранее.


Федра

Трагедия, сюжет которой заимствован Расиным у Еврипида. Трагедия, первоначально носившая заглавие «Федра и Ипполит», была впервые представлена в Бургундском отеле 1 января 1677 г. Шедевр Расина окончательно утвердил свои права на парижской сцене. Тогда же вышло и первое издание пьесы. Заглавие «Федра» появилось лишь в собрании трагедий Расина в 1687 г.


Анналы

Великий труд древнеримского историка Корнелия Тацита «Анналы» был написан позднее, чем его знаменитая «История» - однако посвящен более раннему периоду жизни Римской империи – эпохе правления династии Юлиев – Клавдиев. Под пером Тацита словно бы оживает Рим весьма неоднозначного времени – периода царствования Тиберия, Калигулы, Клавдия и Нерона. Читатель получает возможность взглянуть на портрет этих людей (и равно на «портрет» созданного ими государства) во всей полноте и объективности исторической правды.


Письма к жене

Письма А. С. Пушкина к жене — драгоценная часть его литературно-художественного наследия, человеческие документы, соотносимые с его художественной прозой. Впервые большая их часть была опубликована (с купюрами) И. С. Тургеневым в журнале «Вестник Европы» за 1878 г. (№ 1 и 3). Часть писем (13), хранившихся в парижском архиве С. Лифаря, он выпустил фототипически (Гофман М. Л., Лифарь С. Письма Пушкина к Н. Н. Гончаровой: Юбилейное издание, 1837—1937. Париж, 1935). В настоящей книге письма печатаются по изданию: Пушкин А.С.


Полинька Сакс

Юная жена важного петербургского чиновника сама не заметила, как увлеклась блестящим офицером. Влюбленные были так неосторожны, что позволили мужу разгадать тайну их сердец…В высшем свете Российской империи 1847 года любовный треугольник не имеет выхода?