Язык птиц - [10]

Шрифт
Интервал

И раскаяньем души их были полны.
550 Захлестнуло им гОрло потоком кровавым,
Птицы кары просили делам их неправым:
«Будь что будет! Смиримся с любым испытаньем,
Днем и ночью мы крыльями бить не устанем.
Пусть на головы наши сто бедствий падет,
Пусть нам будет уделом сто тысяч невзгод, —
Не покинем дороги в долину исканий,
Не отступим с пути мы, — нет цели желанней!»
И тогда птичья стая в согласье великом
Огласила пространство ликующим криком.
555 Все явили Удоду покорности знак,
И повел их в полет венценосный вожак.
Полетели, в веселье игривом помчались,
И с надеждой на счастье порывом помчались.
Вот прошло много дней. Где они ни летели —
Над просторами жгучей пустыни летели.
Много бед и невзгод претерпели они,
Много мук и забот претерпели они.
Долог путь, цепененье им крылья объяло,
И тела их усталость бессилья объяла.
560 А когда-то ведь в розовых кущах резвились,
И под сенью деревьев цветущих резвились!
А теперь им от тягот и мочи уж нет,
Каждой птице пришло сто негаданных бед.
Стосковались по гнездам родным, по покою,
По садам, цветникам, по деревьям с листвою,
По сердечным забавам, по благостным долам,
По лугам многотравым, по играм веселым.
Вот уж многие птицы, устав от пути,
Видят: тяготы странствия им не снести.
565 Птицы стонут, послышались возгласы жалоб:
Та устала, другая лететь не желала б.
«Нам лететь недосуг», — порешили согласно,
И отстать от подруг порешили согласно.
И Удоду те птицы промолвили так:
«Отдохнуть бы немного, послушай, вожак!
Есть такие меж нас, что устали изрядно,
Утомились лететь в эти дали изрядно,
А другие спознались с лихою напастью
И взывают к тебе не неволить их властью.
570 Ну а третьим такая беда подошла,
И от бед им такая страда подошла,
Что о ней рассказать — и пытаться напрасно,
Дальше путь продолжать птицам было б опасно!
И вожак, лишь увидел он немощь их ныне,
Дал им знак опуститься в широкой долине.
И, окинув глазами галдящую рать,
«Стойте, — молвил он, — первым кто хочет сказать?»
И вожак опустился меж братьев крылатых,
Приготовился слушать он речи пернатых.

ОТГОВОРКА ПОПУГАЯ

575 Первым был Попугай — он речения начал,
И такую он речь отречения начал:
«Я ведь птица, к нездешним привыкшая странам,
Мне привычно летать над родным Индустаном.[78]
Красноречием славу снискал мой язык,
Сладкоречием зло врачевать я привык.
Повелители в клетках меня содержали,
Утешаясь беседой со мною в печали.
Сколько дивных красавиц меня угощало,
И от лакомств индийских вкусил я немало.
580 То — зерцало стоит напрямик предо мной,
То — зеркальной красы дивный лик предо мной.[79]
Был на свете я самой счастливою птицей,
И за то болтовнею платил я сторицей.
Сколько знаю себя — я несчастий не ведал,
И отравленных ядом напастей не ведал.
Где орел так унижен, что мухой слывет,
Те, что мухи слабее, — и вовсе не в счет.
Как с другими лететь мне к неведомым странам,
Вместе с птицами в странствии быть неустанном?
585 Взять меня в этот путь — что тебе за отрада?
Вот что знать про меня тебе было бы надо!»

ОТВЕТ УДОДА

И промолвил Удод: «Говоришь ты не споро,
Много ты наболтал измышлений и вздора.
Твой убогий язык красноречья не знает,
А нелепая речь сладкоречья не знает.
В измышленьях твоих — несуразицы след,
Все слова твои — чушь, словоблудье и бред.
Себялюбец, наполненный вздором чванливым,
Ты достоин презренья в зазнайстве кичливом.
590 Хоть зерцалом и речью кичишься ты вздорно,
А на деле вся речь твоя сплошь смехотворна.[80]
Вот зажег бы в душе яркий свет вместо зла,
То душа бы и впрямь как зерцало была!
Ну а то, что тебе быть при шахах уместно,
Все слова эти — ложь, их нелепость известна!
То не шахский закон — пренебречь своей целью
И в блудливых речах предаваться безделью.
Недостойный позор — измышленья твои,
Отговорки и вздор — все реченья твои! ,
595 Заблужденья и грех — вот в чем суть и основа,
До тебя не доходит разумное слово.
Если ты и очнешься, поняв заблужденье,
Не поможет тебе покаянное рвенье.
За грехи ты претерпишь стократный позор
И за речи — беды необъятной позор.
Твое злато поддельно, и речь твоя лжива,
Ну а чванство твое — для шайтана пожива.

ПРИТЧА

Жил невежда один, он бродил по базарам,
Притворяясь подвижником немощно-старым.
600 Брел он Хызром под ветхим зеленым покровом,
Ну а сам был, как вешняя зелень, здоровым.[81]
Но умея личину смиренья надеть,
Добывал себе в лавках он блага и снедь.
Прибегал он к коварным и подлым уловкам
И скрывал лицемерие в нищенстве ловком.
То словами униженной лести он клянчил,
То слезами обиженной чести он клянчил.
То он россказни плел о степенстве своем,
То морочил людей, похваляясь умом.
605 Ловко действуя сказкой, стократно пропетой,
Разживался он пищею или монетой.
Сам хитрил ли, терпел ли чужие нападки,
Все, что нужно, всегда собирал он в достатке.
Ежечасно он бангом бывал охмурен,
И мечты его были — что путаный сон.[82]
Как-то раз ему встретился старец-подвижник,
Много странствий свершивший — и дальних и ближних.
Так уж вышло: увидев, что старцу подвластно,
Понял он, сколь его злая доля несчастна.
610 Старец молвил: «А ну, покажи свой мешок,
Погляжу я, чем за день разжиться ты смог!»
Тот завязки мешка отпустил посвободней,
Глядь, а там—лишь отрава, дары преисподней,
Смотрит — там лишь дерьмо, нечистоты навалом, —

Еще от автора Алишер Навои
Фархад и Ширин

«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Поэмы

Удивительно широк и многогранен круг творческих интересов и поисков Навои. Он — поэт и мыслитель, ученый историк и лингвист, естествоиспытатель и теоретик литературы, музыки, государства и права, политический деятель. В своем творчестве он старался всесторонне и глубоко отображать действительность во всем ее многообразии. Нет ни одного более или менее заслуживающего внимания вопроса общественной жизни, человековедения своего времени, о котором не сказал бы своего слова и не определил бы своего отношения к нему Навои.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни.


Стена Искандара

«Стена Искандара», пятая, последняя, поэма «Пятерицы», — объемное многоплановое эпическое произведение, в котором нашли свое отражение основные вопросы, волновавшие умы и сердца людей того далекого времени и представляет собой подлинную энциклопедию общественной жизни и мыслей эпохи Навои.Главным героем поэмы является Искандар, и почти весь сюжет произведения связан с его личностью, с его деятельностью и мировоззрением. В лице великого полководца древности Навои создает образ идеального правителя и противопоставляет его государственным деятелям своей эпохи.


Рекомендуем почитать
Вторая записка Абу Дулафа

Назидательный характер присущ многим жанрам средневековой литературы, в особенности адабу. Занимательность сюжета, живость изложения и образность языка приближают «Вторую записку» к. художественной литературе, что и не удивительно, поскольку автор был поэтом. Композиционно работа выглядит, как маршрут некоего путешествия, которое начинается от города аш-Шиза в Южном Азербайджане и проходит сначала на север до Баку, затем на Тифлис, оттуда через Ардебиль в Шахразур и, наконец, более или менее последовательно, на восток через Кармисин — Хамадан — Рей — Табаристан — Кумис — Тус — Нишапур до Герата, после описания которого Абу Дулаф переходит к характеристике Исфахана и городов Хузистана, чем и завершается сочинение. Это укороченный вариант книги, а именно, арабский текст записки Абу Дулафа в нем опущен.


Книга дворцовых интриг. Евнухи у кормила власти в Китае

Эта книга необычна, потому что необычен сам предмет, о котором идет речь. Евнухи! Что мы знаем о них, кроме высказываний, полных недоумения, порой презрения, обычно основанных на незнании или непонимании существа сложного явления. Кто эти люди, как они стали скопцами, какое место они занимали в обществе? В книге речь пойдет о Китае — стране, где институт евнухов существовал много веков. С евнухами были связаны секреты двора, придворные интриги, интимные тайны… Это картины китайской истории, мало известные в самом Китае, и тем более, вне его.


Кадамбари

«Кадамбари» Баны (VII в. н. э.) — выдающийся памятник древнеиндийской литературы, признаваемый в индийской традиции лучшим произведением санскритской прозы. Роман переведен на русский язык впервые. К переводу приложена статья, в которой подробно рассмотрены история санскритского романа, его специфика и место в мировой литературе, а также принципы санскритской поэтики, дающие ключ к адекватному пониманию и оценке содержания и стилистики «Кадамбари».


Книга попугая

«Книга попугая» принадлежит к весьма популярному в странах средневекового мусульманского Востока жанру произведений о женской хитрости и коварстве. Перевод выполнен в 20-х годах видным советским востоковедом Е. Э. Бертельсом. Издание снабжено предисловием и примечаниями. Рассчитано на широкий круг читателей.


Кыз-Жибек

Казахская народная лиро-эпическая поэма, названа по имени героини. В переводе означает Девушка Шёлк, Шелковая девушка. Это произведение — жемчужина казахского фольклора. Казахская «Ромео и Джульетта» воспевает верность в любви, дружбе, отвагу и патриотизм. Романтический эпос, разворачивающийся в начале XVI века, когда впервые из многих степных родов и племен образовывалось Казахское ханство, записан в XIX веке. Впервые издан в 1894 году в Казани. Сегодня известно шестнадцать оригинальных версий эпоса. В 1988 году поэма была переведена на русский язык Бахытжаном Канапьяновым.


Тысяча и одна ночь. Том II

Книга сказок и историй 1001 ночи некогда поразила европейцев не меньше, чем разноцветье восточных тканей, мерцание стали беспощадных мусульманских клинков, таинственный блеск разноцветных арабских чаш.«1001 ночь» – сборник сказок на арабском языке, объединенных тем, что их рассказывала жестокому царю Шахрияру прекрасная Шахразада. Эти сказки не имеют известных авторов, они собирались в сборники различными компиляторами на протяжении веков, причем объединялись сказки самые различные – от нравоучительных, религиозных, волшебных, где героями выступают цари и везири, до бытовых, плутовских и даже сказок, где персонажи – животные.Книга выдержала множество изданий, переводов и публикаций на различных языках мира.В настоящем издании представлен восьмитомный перевод 1929–1938 годов непосредственно с арабского, сделанный Михаилом Салье под редакцией академика И. Ю. Крачковского по калькуттскому изданию.


Федра

Трагедия, сюжет которой заимствован Расиным у Еврипида. Трагедия, первоначально носившая заглавие «Федра и Ипполит», была впервые представлена в Бургундском отеле 1 января 1677 г. Шедевр Расина окончательно утвердил свои права на парижской сцене. Тогда же вышло и первое издание пьесы. Заглавие «Федра» появилось лишь в собрании трагедий Расина в 1687 г.


Анналы

Великий труд древнеримского историка Корнелия Тацита «Анналы» был написан позднее, чем его знаменитая «История» - однако посвящен более раннему периоду жизни Римской империи – эпохе правления династии Юлиев – Клавдиев. Под пером Тацита словно бы оживает Рим весьма неоднозначного времени – периода царствования Тиберия, Калигулы, Клавдия и Нерона. Читатель получает возможность взглянуть на портрет этих людей (и равно на «портрет» созданного ими государства) во всей полноте и объективности исторической правды.


Письма к жене

Письма А. С. Пушкина к жене — драгоценная часть его литературно-художественного наследия, человеческие документы, соотносимые с его художественной прозой. Впервые большая их часть была опубликована (с купюрами) И. С. Тургеневым в журнале «Вестник Европы» за 1878 г. (№ 1 и 3). Часть писем (13), хранившихся в парижском архиве С. Лифаря, он выпустил фототипически (Гофман М. Л., Лифарь С. Письма Пушкина к Н. Н. Гончаровой: Юбилейное издание, 1837—1937. Париж, 1935). В настоящей книге письма печатаются по изданию: Пушкин А.С.


Полинька Сакс

Юная жена важного петербургского чиновника сама не заметила, как увлеклась блестящим офицером. Влюбленные были так неосторожны, что позволили мужу разгадать тайну их сердец…В высшем свете Российской империи 1847 года любовный треугольник не имеет выхода?