Языческий лорд - [15]

— Праведных? — фыркнул я. — Он был просто глупцом, что затеял драку.

— А драка, которую он затеял, была дракой на твоей стороне! — сказала она с напором. — Аббат Уитред проповедовал о святом Освальде! У Уитреда было видение! А ты убил его!

Я ничего на это не ответил. По всей Британии распространялось это священное безумие, вера в то, что когда будет найдено тело святого Освальда, саксы объединятся, то есть те саксы, что находятся под правлением датчан, внезапно обретут свободу.

Нортумбрия, Восточная Англия и северная Мерсия очистятся от датских язычников, а все потому что кости расчлененного святого, умершего почти три сотни лет назад, будут собраны вместе.

Я знал абсолютно всё про святого Освальда. Когда-то он правил в Беббанбурге, и мой дядя, предатель Элфрик, владел одной рукой усопшего. Много лет назад я сопровождал голову святого в безопасное место, а всё остальное, как полагали, было похоронено в монастыре где-то на юге Нортумбрии.

— Уитред хотел того же, что и ты, — гневно произнесла Этельфлед, — хотел, чтобы саксы правили Нортумбрией!

— Я не хотел его убивать, — повторил я, — и я сожалею.

— Ты и должен сожалеть! Если останешься здесь, то придут две сотни копейщиков, и ты предстанешь перед судом.

— Я буду с ними сражаться.

Она ответила на это презрительным смехом.

— Каким образом?

— У нас с тобой больше двух сотен воинов, — сказал я.

— Ты редкостный глупец, если думаешь, что я велю своим людям драться против других мерсийцев.

Конечно, она не будет сражаться с мерсийцами. Мерсийцы любили ее, но эта любовь не собрала бы достаточно большую армию, чтобы победить ее мужа, потому что он раздавал золото, он был хлафордом и мог собрать тысячу людей.

Он был вынужден притворяться, что они с Этельфлед находятся в теплых отношениях, потому что боялся того, что может произойти, если выступит против нее в открытую. Ее брат, король Уэссекса, мог бы пожелать отомстить. Меня он тоже боялся, но церковь только что лишила меня огромной части моего могущества.

— Что ты будешь делать? — спросил я ее.

— Молиться, — ответила она, — и возьму твоих людей на службу, — она кивнула в сторону тех моих воинов, чья религия взяла верх над преданностью. — И буду вести себя тихо, не давая мужу причин уничтожить меня.

— Поедем со мной, — предложил я.

— И связать себя с изгоем и глупцом? — спросила она с горечью.

Я посмотрел в небо, покрытое пятнами дыма.

— Это твой муж послал людей, чтобы захватить семью Кнута Ранульфсона? — спросил я.

— Что он сделал? — изумилась она.

— Кто-то притворился мной и захватил его жену и детей.

Она нахмурилась.

— Откуда ты знаешь?

— Я только что вернулся из его дома.

— Я бы услышала, если бы Этельред учинил подобное, — сказала она. Среди придворных мужа у нее были свои шпионы, так же как и у него — среди ее окружения.

— Кто-то это сделал, — произнес я, — и то был не я.

— Другие датчане, — предположила Этельфлед.

Я вложил Вздох Змея обратно в ножны.

— Ты думаешь, что в Мерсии было так спокойно в последние десять лет, — сказал я, — потому что война окончена. Она не окончена. У Кнута Ранульфсона есть мечта, он хочет, чтобы она сбылась до того, как он состарится. Так что хорошенько присматривай за пограничными землями.

— Я этим уже и занимаюсь, — теперь ее голос звучал менее уверенно.

— Кто-то мутит воду, — заявил я. — Уверена, что это не Этельред?

— Он хочет атаковать Восточную Англию, — ответила она.

Настал мой черед удивиться.

— Чего он хочет?

— Напасть на Восточную Англию. Его новой женщине должны понравиться болота, — в ее голосе чувствовалась горечь.

Но нападение на Восточную Англию имело определенный смысл. Это было одно из потерянных королевств, отданных датчанам, и оно лежало рядом с Мерсией. Если Этельред смог бы захватить эти земли, то получил бы их трон и корону.

Он стал бы королем Этельредом, получил бы фирд Восточной Англии и ее танов и стал бы столь же могущественным, как его шурин, король Эдуард.

Но в нападении на Восточную Англию была одна проблема. Датчане к северу от Мерсии могли бы прийти на помощь. Это была бы уже не война между Мерсией и Восточной Англией, а война между Мерсией и всеми датчанами Британии, война, которая и Уэссекс вовлекла бы в сражение, опустошившее бы весь остров.

Если только не заставить датчан на севере сидеть тихо, а что могло бы лучше послужить этой цели, как не захват в заложники жены и детей Кнута, которыми он дорожил?

— Это наверняка Этельред, — произнес я.

Этельфлед покачала головой.

— Я бы это знала, коли так. И кроме того, он боится Кнута. Мы все его боимся, — она печально поглядела на горящие постройки. — Куда ты направишься?

— Подальше отсюда, — отозвался я.

Она протянула свою белую руку и притронулась к моей.

— Ты глупец, Утред.

— Знаю.

— Если будет война, — неуверенно произнесла она.

— Я вернусь.

— Обещаешь?

Я коротко кивнул.

— Если будет война, — сказал я, — я защищу тебя. Я поклялся в этом много лет назад, и мертвый аббат не изменит эту клятву.

Она повернулась, чтобы еще раз взглянуть на горящие постройки, и показалось, что от огней пожара ее глаза увлажнились.

— Я позабочусь о Стиорре, — пообещала она.

— Не позволяй ей выходить замуж.