Яйцо птицы Сирин - [51]

Иногда Биркин брал кого-нибудь из татар и ехал в улусы «принимать присягу Белому Царю». На замечание, что уже присягали, только отмахивался. За присягу требовал «пошлину», — кто сколько даст. Можно мехами. С улусными ханчиками Биркин вел разъяснительную работу, обещал персональное жалованье «за верность и вести», дознавался о прежних делах и словах Ермака.

Так постепенно, за лето и осень 1583 года Ермак и его друзья поняли: конец мечтам о царстве справедливости, о казачьей республике, о добре и мире. Все растаяло в суровой реальности бытия, все прошло, как с белых яблонь дым.

Глава 32 1584 Сибирь Ликвидация 1

По последней воде 83-го года Болховской отправил в Москву царевича Маметкула. Это было в духе Александра Македонского и Юлия Цезаря — поселить в столице метрополии наследников колониального царька, обезопасив таким образом «династическую преемственность» в новом царстве. Биркин перед отправкой дознавался, нет ли поблизости еще каких-нибудь родичей Кучума? Но нет. Никто не указал на Айслу.

С осенним обозом были также отправлены меха, кое-какие Искерские вещи, не взятые Паном на озеро за ненадобностью.

А по устойчивому льду, по хрустящему белому снегу уже и обратные сани прилетели. О чем писал воеводе Болховскому Иван Васильевич, Ермаку не доложили. Ему и вручение «Святогоровых броней» с жалованной грамотой до весны отставили. Торжественная эта процедура никак не могла совершиться без полного церковного регламента. А для литургии церковь нужна. А построить ее в Тобольске или Искере можно только по весне, и освятить хотелось тоже не посреди великого поста. Стали ждать Пасхи, пережидать весну. Но так Богу было угодно, что именно на весенних днях 1584 года сошлись в единый узел линии жизни всех главных героев нашего повествования...

Хиромантия наука хилая. Нет в ней четких математических обоснований, достоверной аргументации, физического смысла. Так, — намеки одни, да подкат многозначительных глаз. Много я повидал всяких экстрасенсов, гадателей-шмонателей, маскарадных дам, и ни у кого из них не добился четкого ответа на примитивные вопросы: «С чего вы взяли, что Телец бодает Деву в доме Козерога?», «Как вы находите линию жизни у безрукого «афганца»?», «В каких единицах измеряли «гигантский негативный потенциал?». Молчание ягнят. Мычание телят.

А ведь, если бы эта увертливая дама с елочной звездой на дурацком колпаке реально имела сюрреальные способности и посмотрела в первых числах марта 1584 года на трясущуюся сухую ладонь царя Ивана, на чудовищную лапу Ермака, на парализованную «шуйцу» Пана, на розовую ладошку принцессы Айслу, на чернильную кисть Биркина, на грешную длань ведьмы Марьи, на «ладанку» Святого Порфирия, на пропитанные порохом и кровью ладони Боронбоша, Мещеряка, Кольца и Михайлова, — она непременно должна была сказать, что все их линии кончаются одинаково. Что суждено им резко «поменять судьбу», оказаться на разных берегах Леты в единый сезон.

И мы бы спросили ее, с чего она это взяла? — а она бы нам показала, как линия жизни принцессы Айслу, подобно весенней Туре, выскакивает из-за «бугров Венеры» и напарывается на стрежень любви, делая завиток, типа Бабасанского кольца. А вот — такая же закорюка рассекает крокодилову кожу на лопате Ермака. Аналогичная дактилоскопия подтверждает фатальные перспективы остальных боголюбцев и богохульцев. И вот тогда бы мы ей поверили.

Первым пострадал от хиромантии лично Иван Васильевич, его драме мы посвятим специальную (следующую) главу, — все-таки царь!

Простой народ сибирский начнем приговаривать прямо сейчас.

Яков Биркин, бывший московский стряпчий, бывший подручный Пермского воеводы Перепелицына, а ныне секретарь Сибирского воеводы Болховского к началу 1584 года держал в своих руках все нити «дела Ермака». Поскольку Биркин обходился без хиромантии, то нити эти не вихляли, не петляли меж кожистых складок, а напрямую вели к сути вопроса. Вот эта суть.

Ермак взял на себя много, захотел объять необъятное, но сделать по-настоящему ничего не успел. Он не нахватал по улусам заложников, не обложил кочевой и оседлый народ натуральной и людской повинностью, не построил церкви, не напустил на подданных смертного страху. Не обеспечил притока и накопления капитала. В общем, при масштабности мышления, он очень наивно начал править. Значит, развратить народ свободой не успел.

Войско Ермаково найдено. По данным зимнего розыска, по шепоту купленных ханов, по пьяному бреду рядовых татар, по тобольским и московским показаниям Маметкула Биркин понял: казачий полк скрывается в станице при озере Большой Уват. Остальные казаки сильны единством, круговой порукой, сговором. Разбросать их, разделить — вот главная и очередная задача.

Теперь Птица. То, что рассказал Болховской, то, что подслушано в Искере, то, на что намекал в рождественском привете Грозный, звучит дико. Брать на веру фантазии больного царя нельзя. Но отработать государеву волю следует, как можно усерднее и аккуратнее. Это оставляем на потом.

Простыми, логичными, четкими выводами Биркин достойно увенчал осенне-зимний следственный труд. На этом можно было строить дальнейшие планы. Болховской, Глухов, Биркин, старший поп Варсонофий засели на сутки в деревянном Тобольском «кремле» и думали о Ермаке.