Яйцо птицы Сирин - [22]

Шрифт
Интервал

Поехали на Кукуй. Там Иван лично начертал что-то в кузнице бритому немцу, и, оставив стрельца для присмотру, поехал далее.

Пока царь занимался нецарскими делами, Курлята, Федька Смирной, новопожалованный окольничий Борис Годунов, великий князь Иван Иванович, дворцовый дьяк Ферапонт недоуменно готовили к богомолью путевой запас. Отбирали бочки с солониной, вином, медом, засахаренными фруктами, квашеными овощами. Отсчитывали одежду, посуду, укладывали походный иконостас, шатры для царя и прислуги. Курлята щерился с похмелья, — вчерашняя трапеза четверговая тяжковата была:

— Это царь не на подвиг иноческий собирается, а на свадебку!

Но заткнулся, когда из лабаза вынесли черный гроб. Должен же богомолец в чем-то спать?

В ночь опять собралась «малая дума». Только теперь в нее назвали немало народу. Князь Курлятьев привел с собой земского начальника князя Мстиславского. Годунов пришел. Федька Смирной смотался к митрополиту, и Дионисий с парой епископов, надувшись, сели по праву руку от государева места. Еще в темном углу виднелась перегородка, обтянутая китайским шелком, там тоже кто-то вздыхал и пошевеливался. У самой двери на простом стуле, принесенном из нижней трапезной, каменел купчина Семен Строганов, худой и нервный. Еще несколько столбовых и военных, готовых к убытию в осажденный Псков, ерзали в ожидании государя. Наконец он вошел. На поясные поклоны думцев спросил о здоровье, произнес еще несколько формальных фраз, от которых сладко защемило ниже креста. Совсем, как в старое доброе время!

А когда Иван и к митрополиту под благословение подошел да к преосвященной ручке приложился, так и вовсе захотелось поверить во все хорошее. Царь сел на свой трон — высокое резное кресло на ступенчатом помосте. Милостиво оглядел собравшихся.

И уже почти никто не опасался колдовства, громовых раскатов, серных запахов, сатанинского чревовещания, когда лицо монарха вдруг дернулось судорогой, глаза выкатились, борода поднялась боевым клювом.

«Сейчас начнется!», — сжались думцы. Но нет, отпустило...

Царь начал неспешную речь, что Божьим наказанием за тяжкие грехи плоти несытой чувствует себя неважно.

Самые старые князья да бояре снова растрогались. Так интимно Иван с ними не «думал» с 1547 года, со сватовства к Насте Романовой. Это ж сколько будет лет тому? Тридцать четыре лета! И два месяца!

Иван продолжал. Во искупление грехов, увы, неискупимых, ища малого послабления скорби телесной, положил он отбыть на богомолье. Пойдет в Светлое Воскресенье на восходе после всенощной, — пешком в рубище. Сначала к Троице, потом через Александрову слободу, где замолит некие старые тамошние грехи, затем — по Владимирским отчим землям, а там, куда Бог положит! А вам бы тут, слуги мои верные, служить честно, каждому по своему званию и месту. Без татьбы, стяжания да измен...

— Как же, без измен! — голос Мелкого Беса шевельнул мех на Шапке Мономаха. — Ты, Иван, совсем без царя в голове! Сегодня у нас что? Страстная Пятница! А это у нас что? — Мелкий обвел лапкой честное собрание, — это у нас Тайная Вечеря! Мало ли, что стола нету! Кормить не договаривались. Зато, сочти, голова садовая, сколько ты народу назвал. Сие есть «число человеческое»!

Мелкий нырнул под ширму. Оттуда взвизгнуло и хохотнуло по-женски. Иван оторопело считал Думу. «Двенадцать!». Холод сковал пальцы ног, сжал сердце. Колени онемели. Лицо царя снова судорожно скривилось, затряслось, и он, уже без умилительного благочиния, заговорил быстро, срываясь на крик.

— Вот вы сидите тут, слуги мои верные. Много мы с вами прожили, много страстей приняли, и должны бы любить друг друга да миловать. И вы бы мне были верны, так и я бы вам ноги омывал.

Иван вскочил, сбросил на стул Шапку и красный кафтан. Стал трясущимися руками развязывать пояс. Пояс не подавался.

— Я ухожу говорить с Богом. А вы без меня не пропадете. «Я подал вам пример, чтобы вы относились друг к другу так же, как и Я отношусь к вам».

«Варить нам, что ли, друг друга?», — епископы, пришедшие с Дионисием, перекрестились. Сам первосвященный только поджал губы и крепче сжал монашеский, узловатый посох, нарочито принесенный вместо отобранного священного.

А Иван продолжал бредить евангельскими цитатами, пока, наконец, не ухватил главную мысль Тайной Вечери:

— «Говорю же не о всех вас, ибо Я знаю, кого избрал. Но да сбудутся слова, сказанные в Писании: кто ел хлеб вместе со Мною, тот решил повергнуть Меня!».

Собравшиеся завертели головами, всем видом показывая, что грех Иудин не на них, и сейчас, мы, государь, разберемся, кто да что.

Но Иван вдруг просветлел, расслабился, и, как ни в чем не бывало, позвал спокойным голосом:

— Князь Курлятьев, иди, голубчик, сделай свое дело.

Курлята вскочил, поклонился и вылетел за дверь. Думцы переглянулись еще и еще. По евангельскому порядку получалось, что Курлята самый Иуда и есть.

Далее дума свернулась, святые отцы убыли на пятничные службы, бояре разбрелись, крестясь, что живы, Иван остался один.

Мелкий вышел из-за ширмы и тоном нашкодившего кота промурчал, что вот де мы с Магдалинкой надумали (раз уж Дума была), чтоб ты этим лысым да пузатым не очень-то доверял. Нечего им ноги мыть. А насчет иудства курлятьевского, это ты, отец, прямо в дырку стрельнул. Он еще, правда, не продал, но стопудово продаст. И ты не беспокойся, я подскажу когда.


Еще от автора Сергей Иванович Кравченко
Князья и Цари

Роман-хроника охватывает период русской истории от основания Руси при Рюрике до воцарения Михаила Федоровича Романова (862-1634). Читателя ждет в этой книге новый нетривиальный ракурс изображения хрестоматийных персонажей истории, сочный бытовой язык, неожиданные параллели и аналогии. В романе практически отсутствуют вымышленные сюжетные линии и герои, он представляет собой популярный комментарий академических сведений. Роман является частью литературно-художественного проекта «Кривая Империя» в сети INTERNET.http://home.novoch.ru/-artstory/Lib/ E-mail:.


Социология политики (Сравнительный анализ российских и американских политических реалий)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тайный советник

7068 год от Сотворения Мира уместились почти все события этой книги. Осенью, в ноябре Иван Грозный разругался в очередной раз с боярством, духовенством и уехал на богомолье. В этом походе по лесным монастырям он впервые заметил недомогание своей любимой жены Анастасии. То, что произошло потом, так натянуло нить, а лучше сказать — тетиву русской судьбы, что по-всякому могло дальше получиться. Еще неизвестно при каком государственном устройстве мы бы сейчас жили, пойди дело по-другому…


Кривая Империя. Книга I. Князья и Цари

Мы часто рассуждаем о нелегкой судьбе России и русского народа. Мы пытаемся найти причины русских бед и неустройств. Мы по-прежнему не хотим заглянуть внутрь себя… Уникальное расследование Сергея Кравченко анализирует удивительные, а порой и комические картины жизни Государства Российского с 862 года до наших дней. Наберемся же духу объяснить историю нашей страны житейскими, понятными причинами. Вглядимся в лица и дела героев былых времен. Посмотрим на события нашего прошлого с позиций простого человека. Сколько на самом деле жен и наложниц было у князя Владимира? Правда ли, что Иван Грозный венчался с Марией Ивановной, не разводясь с Анной Колтовской? Умер ли Александр I в Таганроге или стал сибирским отшельником и долгие годы прожил в покаянии? Кто на самом деле расправился с Иваном Сусаниным и почему?


Кривая Империя Книга 1-4

Хроника государства Российского от возникновения до наших дней. Художественное исследование русской национальной этики.Мы часто рассуждаем о нелегкой судьбе России и русского народа. Мы пытаемся найти причины русских бед и неустройств. Мы по-прежнему не хотим заглянуть внутрь себя… Уникальное расследование Сергея Кравченко анализирует удивительные, а порой и комические картины жизни Государства Российского с 862 года до наших дней. Наберемся же духу объяснить историю нашей страны житейскими, понятными причинами.


Кривая империя. Книга 3

Введите сюда краткую аннотацию.


Рекомендуем почитать
Банка консервов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Масло айвы — три дихрама, сок мирта, сок яблоневых цветов…

В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…


Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .