Явления природы. Эпизод 1 - [28]
— Есть очень важный заказ на юге, с парой лишних рук я управлюсь куда быстрее, где-то за день, —намекнул химик.
— О, я слышал, пернатые с отморозками поцапались. Отношения решили выяснить. Как бы нас не задело, — поддержал беседу очередной голос из темноты.
— Следи за словами, сопляк, — рявкнул Аетер. — Но я тоже об этом слышал. Думаю, ничего серьезного.
— Так это правда? — послышался еще один удивленный вскрик.
— Да, кажись, дошло до насилия, но никто особо не пострадал… — тихо проговорил обеспокоенный женский голос.
— Держитесь ближе друг к другу, и хватит базарить попусту! — возмутился Аетер.
Группа медленно, но верно рассасывалась по шахте. Аетер периодически собирал всех вместе и пересчитывал, потом снова отпускал.
— Держитесь друг друга, — повторил Аетер группе в очередной раз.
— Мастер, успокойся. Никуда мы не денемся с твоим добром. Этот мусор ничего не стоит без должной обработки…, — уколол кто-то химика.
Аетер в ответ лишь что-то невнятно прокашлял, и вновь все разошлись по шахте.
Глубокая тишина. Все заняты сбором. Найти осколки прочные и более прозрачные становилось все сложнее. Тишину нарушил звон — кто-то рассыпал все свое собранное добро.
— Твою мать!!! — вскрикнул один из учеников, брякнув тарой о стену.
— Тише ты, дурачок! — Аетера будто ударило током, всего застрясло… — Тш-ш! Тихо!.. — мастер-химик вслушивался в черноту, все замерли, лишь кто-то шуршал подошвами о камешки.
Реакция Аетера напугала нас до дрожи. Постепенно химик успокоился — отлегло и у остальных.
Мы с Матиасом забрались дальше всех и через пару часов так и вовсе забрались в то место, где шахта уходила под углом вниз, под гору. Я осмелился спуститься поглубже, Матиас старался держаться неподалеку. Удача!
По склону все было усыпано рыжими мелкими чистыми осколками. Мешка на два хватило бы. Жаль, но отсюда уже не было видно фонарей остальных участников группы и самого химика.
Что-то ближе к выходу заскрипело, послышался чей-то крик «Берегись!!!», а затем нарастающий грохот. Матиас поспешил подняться, выглянул за поворот:
— Все в порядке?
— Да, — отряхнулся один из учеников. — Стенка осыпалась. Балки прогнили и ничего не держат.
Это стало последней каплей для беспокойного Аетера:
— Все, собираемся и уходим! — сдавленно прокричал он. — Здесь с каждой минутой все опаснее…
Лишь небольшая часть учеников среагировала и начала как-то сворачиваться. Химик приказал жестче:
— Быстро все собрали вещи — и на выход!
Я и начал высыпал собранные осколки в мешок из сумки. В воздухе появился странный запах.
— Сейчас, отнесу это и вернусь за последним, — указал Матиас на еще один мешок в стороне, другой закинул на плечо, начал подыматься наверх и скрылся за поворотом.
И я вскинул свою добычу на спину и собрался идти. Почему так сильно пахнет жженой плотью и древесиной? Треск! Вдруг, с гулким грохотом потолок обрушился передо мной. Крупными кусками меня ударило в бок и колено, откинув назад. Я покатился вниз. Осколки, торчащие из твердого пола, впивались в мою одежду. Глухо тормознул боком о стенку.
Далеко сверху, будто из-под воды, слышались выкрики Аетера и Матиаса. Грохот затих. Я, стиснув зубы, терпя острую в боль в помятых и ушибленных конечностях, в кромешной тьме нащупал неровную стену, попытался сесть.
— Ты там живой?! — довольно громко крикнул Матиас, за что звонко получил по шее от Аетера.
— Да! Похоже, что цел… — ответил я, но меня, видимо, не услышали.
— Мы тебя вытащим! — началась бурная суета по ту сторону завала.
Фонарь, сумка с добытыми камнями и целый мешок Матиаса оказались погребены под обвалом. Но они в тот момент заботили меня меньше всего.
В кромешной тьме я с трудом поднялся на ноги и, ощупывая стену, двинулся вглубь в поисках другого выхода. Из памяти на миг проявился план шахты, который я мельком увидел у Аетера. Показалось, будто из нее были еще выходы. Это внушало больше надежд, чем копатели с той стороны.
Стена резко ушла в сторону. Поворот? Перекресток? Жаль, что в первую очередь нас учили поджигать ветки, а не вызывать щелчком пальцев яркие язычки пламени. Да еще и неизвестно, как минералы и странная на вкус пыль отреагируют на пламя. Не хотелось, чтобы мои товарищи отскребали от стен мои прожаренные останки.
С опаской я нырнул в пустоту. Хрясь лбом о какой-то столб! Да что ж так не везет-то?!
От этой опоры углом расходятся две стены. Развилка? Пошел направо. По полу веет холодом. Воздух очень холодный. Плелся по длинному и, кажись, прямому коридору минут сорок. Послышалось, будто впереди что-то сыпется, как песок. Медленно так, щепотка за щепоткой.
Идти дальше? Вдруг обрыв? Яма? На мгновение впереди под ногами в непроглядной тьме показался огромный черный провал. Да-да, темнее черноты. Пытаюсь определить его границы. Чернота эта так давит на глаза, что действительно мерещится всякое…
Протянул больную ногу вперед — она окунулась в черноту: там нет ничего! НИЧЕГО! В панике я отдернул конечность и рухнул задом на пол у края дыры. Кошмар. Что делать? Ощупал ногой призрачный, но все же различимый край бездны. Сидя отполз назад. Ужасно холодно. Взял камень с пола и скинул вниз. Он даже о стены не ударился! Никакого звука в течение целой минуты! Уползу я отсюда.
ЭПИЗОД ВТОРОЙ. Крохотный хищный мир увидел рождение новой организации: Потомство. Они изучают сложнейшую природу самой своенравной стихии, проводят смелые эксперименты. Мир оказался на пороге новых потрясений и необратимых изменений. Остается лишь гадать, кто и какие цели преследует такими опасными методами.
Памяти Горчева. Оффлайн-копия ЖЖ dimkin.livejournal.com, 2001-2004 [16+].
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».
«Варшава, Элохим!» – художественное исследование, в котором автор обращается к историческому ландшафту Второй мировой войны, чтобы разобраться в типологии и формах фанатичной ненависти, в археологии зла, а также в природе простой человеческой веры и любви. Роман о сопротивлении смерти и ее преодолении. Элохим – библейское нарицательное имя Всевышнего. Последними словами Христа на кресте были: «Элахи, Элахи, лама шабактани!» («Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил!»).
В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.