Тяжелые низкие облака терялись в кронах высоких деревьев, оседали конденсатом на листьях и ручьями устремлялись вниз, разбиваясь о голые камни и корни вековых великанов. Здесь, в юго-восточной части острова, ближе к полудню всегда стоит ужасная духота. Зелень трещит по швам от сока, неконтролируемо разрастается на собственной гнильце и душит своими ароматами местную фауну. Лишь птицам средь ветвей и хладнокровным ползучим тварям на земле комфортно обитать в этой сырой чащобе.
Некто пробирался сквозь сочные крепкие заросли кустарников. Промокший до нитки и не способный более передвигаться самостоятельно, человек в багряной мантии рухнул плашмя в трясину. На столь щедрое подношение-угощение сползлись все гады из подножия этого гниющего мирка. Он так и провалялся бы там, если бы…
— Сдался… — сквозь отрыжку прохрипел чей-то голос. Этот персонаж долго ждал своего гостя, но, потеряв терпение, отправился на его поиски. Лицо его, еще недавно покрытое пятнами цвета запекшейся крови, принимало более здоровый телесный цвет. Он наклонился, осмотрел тело, хищно шмыгнул носом, пробуя воздух на вкус, и схватил человека за шиворот. С завидной силой потащил свою находку за собой, оставляя следом глубокую борозду в трясине.
Они приблизились к провалившейся наполовину под землю старой замшелой хижине. Крыша ее давно высыпалась в комнаты, стены обвалились под постоянным натиском влаги. Лишь одно помещение выстояло перед стихией и временем, но вход в него был заперт: трухлявая дверь подперта массивным поленом.
Он бросил гостя на каменный пол у входа, острым как бритва когтем — крайней окостеневшей фалангой пальца — рассек его изгаженную грязью мантию по спине, поранив ее, и освободил от тряпок. Повернул тело разорванной грудиной вверх, пробил когтем глубокое отверстие в районе сердца и, откупорив взятый из кармана флакончик вязкой бледной жидкости, влил содержимое внутрь. Тело напряглось всеми своими мышцами и забилось в конвульсиях. Глаза гостя широко распахнулись, и по всей округе разнесся сдавленный человеческий вопль.
Полураздетый гость откашлялся, приподнялся, принял сидячее положение, опираясь о стену позади. Второй же сел рядом и смиренно опустил глаза вниз, понимая, что его хозяин не испытывает в нем нужды.
— Кхе-кхе! Так вот где ты теперь обитаешь, — откашлялся пришелец. — Все вышло из-под контроля. Хорошо, хоть ты не можешь меня ослушаться.
— Да-а, — обреченно протянул слуга и чуть слышно добавил. — Хорошо ли?..
— Ты разве не рядом с Пеплом жил, в шахтах? Почему перебрался сюда? — просипел сквозь кашель хозяин, раны на его груди стремительно зарастали.
— Мою нору… нашли, — тяжело ответил слуга.
— Нора в шахтах мне тоже больше нравилась, в ней чужакам легко было заблудиться. Ладно, не важно… Теперь в Лиге больше делать нечего, оставаться там опасно. Пора основать собственную организацию.
— Они… уже, — прохрипел слуга. — Они называют себя… потомством. Твои ученики… — каждое слово давалось ему с большим трудом.
Хозяин в ответ лишь сдавленно кашлянул и разочарованно посмеялся:
— Он решил, что это игра… Он начал играть со свидетелями, дурак — поставил под удар все ради… Кхе-кхе…
Слуга промолчал и отвернулся.
— С каждым приемом твоего снадобья мне все хуже… — пожаловался хозяин.
— Скоро оно станет ненужным…
— Мне необходимо где-то восстановиться, — хозяин нашел в себе силы встать и сделать шаг к двери. — Остановлюсь пока у тебя.
— НЕТ! — вдруг рявкнул слуга и, подскочив, преградил вход.
— Что??? Ты смеешь мне угрожать? — обескураженный гость удивленно посмотрел на дерзкого помощника.
Из-за двери единственной уцелевшей комнаты послышался какой-то шум. Гость заметил сквозь щель движение — кто-то робко подсматривал за ними или подслушивал.
— Ой, о-о… — вздрогнул хозяин. — Ты здесь питаешься? Нет, не отвечай. Прошу, дождись, пока я уйду. Мне нужно еще немного сил… — хозяин развернулся и рухнул задом на край каменного крыльца, схватился за фляжку и отхлебнул, промочив горло. — Этот мир скоро изменится до неузнаваемости. И все мы будем к этому готовы.
