ЯТ - [18]
Из вестибюля стеклянные двери вели в пригостиничный ресторан. Пахло оттуда вкусно – несмотря на то, что мы неплохо подъели – и при случае мы решили ознакомиться со здешней кухней поближе. Но пока нас манила Ярмарка. Не есть мы сюда приехали, а быть. Быть-побывать.
– Мы вас не очень затрудняем? – вежливо спросил Том остававшегося в вестибюле Гида. – Конечно, когда мы наберёмся опыта, мы не станем вас мучить обычными познавательными прогулками и будем действовать более целенаправленно…
– Опыта? – изумился Гид. – Вы хотите набраться опыта?
– А что, разве нельзя?.. – в свою очередь изумился Том, а я принялся лихорадочно вспоминать: «Опыт – сын ошибок трудных…», «На ошибках учатся…» нет, это не то… «Повторение – мать учения…» Может, всё дело в степени родства? Но видимой связи я не нашёл и потому оставил попытки разобраться в их генеалогии. Для этого, как недавно заметил Том, надо обладать гениальностью. Или чем-нибудь подобным. По генезису аналогии…
– Ну что ж, пойдём, – после некоторых раздумий произнёс Гид. – Если вы не хотите есть, поищем то, зачем вы сюда пожаловали… хотя бы здесь…
– В этой забегаловке? – удивился Том.
– Зато какая вывеска! – возразил Гид.
Глава 7. «Пища для ума»
«Пища для ума» – гласила вывеска. Украшенная затейливыми завитушками, невесомая, как бы парящая в воздухе, она вызывала ощущение чего-то пустого и легкомысленного. Да и название показалось мне слишком тенденциозным. Да и звучало оно слишком громогласно: вывеска была ещё и звуковая.
– Ну что, зайдём? – оглянулся я на Тома.
– Давай попробуем, – начал размышлять Том. – Ведь пища для ума – это мысли. Вдруг среди них… – Том сначала обрадовался, однако возможность увидеть собственную мечту поджаренной на сковородке несколько охладила его. И тем быстрее он устремился внутрь: а вдруг она не успела зажариться? Или не успели съесть? И тогда её можно будет вернуть!
Мы вошли. К нам тотчас подскочил разбитной официант, одетый в национальное платье, и, рассыпая комплименты, которые мелкими шариками отскакивали от пола, выбивая невообразимую дробь, проводил нас к столу. Комплименты прыгали в разные стороны и нас не задевали.
Проходя мимо двух боровообразных мужчин, сидящих под финиковой пальмой (финики уже созрели, судя по внешнему виду сидящих с перемазанными щеками, обрывающих их прямо с дерева), я услышал шипящие слова левого едока: «Не мечите бисер!..» Хотел ему ответить как-то достойно, да не нашёлся. Может, потом найдусь. Хотя бы так: «Но я же не вы – я из Женевы».
Усадив нас за стлик – такой маленький, что буква «о» в нём не поместилась, и поэтому он не был круглым, – официант лукаво наклонил голову и, хитро прищурив левый глаз, вполголоса произнёс:
– Фирменное… подавать? Только для вас…
– Ну, раз для нас, какие вопросы? Подавайте, – солидно ответил я, а Том чуть не заорал, опережая меня:
– Обязательно!
«Фирменное… что у них может быть фирменное?», – принялся размышлять я. Неевклидова геометрия, скажем? В собственном соку… Или апории Зенона – на вертеле, с лучком, помидорами и перчиком. А может, философская проблема соотношения бытия и сознания с новым взглядом со стороны в качестве приправы? С изнанки?
Ожидая заказ, я обратил внимание сначала на самое ближайшее, на стлик. Был он неправильной формы, но треугольным. И на четырёх ножках: три ножки по углам, а четвёртая бродила под поверхностью стола и что-то задумчиво напевала, обходя наши колени.
Она являлась подвижной точкой опоры, как пояснил позже официант, когда мы посетовали на неправильное поведение четвёртой ножки.
– Она играет очень важную роль, – сказал он, когда появивился с заказом, – подобно роли пятого колеса у телеги и пятой ноги у собаки. Несёт основную смысловую нагрузку. Иначе она не нужна: нет смысла.
– Ну, роль пятой собачьей ноги я знаю, – солидно протянул Том и процитировал наизусть малоизвестную «Балладу о пятой собачьей ноге». Официант выслушал её с благоговением. Оно было переброшено у него через руку. Мягкое такое, белого цвета. Тщательно отутюженное.
В ожидании официанта наш интерес переключился на посетителей. Перебросился, подобно тумблеру, из одного положения в другое. Хотя, учитывая количество посетителей, его можно было уподобить шаговому искателю. Или пакетному переключателю телеканалов.
К сожалению, с того места, где мы сидели, трудно было рассмотреть, что едят другие. Да и нехорошо подсматривать… не неудобно, а некрасиво, не принято в правилах хорошего тона. Но поскольку мы находились не в них, мы этим занимались тоже. И то, что я видел, давало мне возможность интерпретировать увиденное по-своему: помогала фантазия. Может, мои предположения не совсем соответствовали действительности, но я продолжал предполагать: мне нравилось давать нагрузку мыслительному аппарату, пищу уму – не затем ли и дали ресторану такое название?
Вот толстяк за столиком слева, склонившись над тарелкой, безуспешно старается раскусить небольшую теоремку. Его визави уже разжевал подобную, и теперь показывает соседу язык, на котором она лежит в разжёванном виде.
За соседним столиком юная дама (или же юно одетая – я не мог рассмотреть её лицо: проклятая близорукость!) держит острыми зубками коричневую плитку. Шоколад? Нет, поднимай выше: скорее всего, бином Ньютона, или же понятие о бесконечности. Да, трудновато будет. Кусочек от бесконечности не откусишь, придётся глотать целиком.
Хочешь что-нибудь спрятать – положи на видное место. И пусть враги ломают голову, где скрыта секретная информация! А вот если бы они не забывали о том, что было в прошлом, не гнались за суперсовременными кибернетическими новинками – может, и догадались бы…В этот сборник фантастики Сергея Трищенко вошли 16 рассказов и повесть – «Сознательный выбор». Рассказы продолжают сюжетные линии рассказов сборника – «Таблетки от пуль», то есть рассказывают о чём угодно.Какой-либо тематической направленности не наблюдается, и это – сознательный выбор автора.
Антилирика – это почти то же самое, что и лирика, только несколько иначе. Но не по принципу: то, что было плохим, стало хорошим, и наоборот.Антилирика – просто взгляд с другой стороны, немного под другим углом. То, что Бертольд Брехт называл «приёмом отстранения»: если происходящее воспринимать чуточку странно, а не так, как принято.Не стоит воспринимать их всёрьез – всё это не более чем шутка. Даже то, что связано с отношениями двух людей – Его и Её.
Роман в стиле «интеллектуального фэнтези» с элементами пародии. Здесь тесно - до взаимопроникновения — переплелись компьютерный и сказочный миры, на каждой странице встречаются неожиданные повороты сюжета, невероятные приключения и парадоксальные ситуации.
Рассказы, входящие в сборник «Я начальник — ты дурак» Сергея Трищенко, похожи на рассказы из сборника «Реставраторы миров» того же автора как могут быть похожи действительно хорошие произведения: они немного парадоксальны, немного ироничны, немного реалистичны, немного… фантастичны.Всё описываемое происходит вокруг нас. Или когда-то происходило. Или, может быть, произойдёт. Хотя иногда лучше, чтобы не подобного не случилось…Каждый рассказ затрагивает какую-то одну сторону нашей действительности, или её часть, а то и вовсе не затрагивает, а лишь намекает на существование таковой.Рассказов в сборнике много, но большинство из них или короткие или очень короткие, и хотя бы поэтому читатель соскучиться просто не успеет.
Одиннадцатилетний мальчик обнаруживает в себе способность открывать иные миры – просто руками раздвигая окружающую реальность в определенных местах. Вместе со своим другом он отправляется в путешествие по самым разным мирам – сказочным, фантастическим, реальным…Больше всего, конечно, сказочных и фантастических. Сначала они нигде не задерживаются надолго, но затем, познакомившись в одном из миров со сверстником, решают помочь ему – и отправляются в долгое и опасное путешествие. Которое может никогда не закончиться, потому что миров бесконечное множество…
Рассказы, входящие в сборник «Реставраторы миров» Сергея Трищенко, которого иногда даже называют «русским Шекли», немного парадоксальны, немного ироничны, немного реалистичны, немного… фантастичны.Все описываемое происходит вокруг нас. Или когда-то происходило. Или, может быть, произойдет. Хотя иногда лучше, чтобы не подобного не случилось… Каждый рассказ затрагивает какую-то одну сторону нашей действительности, или ее часть, а то и вовсе не затрагивает, а лишь намекает на ее существование.Рассказов в сборнике много, но большинство из них или короткие или очень короткие, и хотя бы поэтому читатель соскучиться просто не успеет.
Перед Вами необычный сборник рассказов, ведь главными героями и рассказчиками в них являются аляскинские маламуты и сибирские хаски. Они поделятся с Вами забавными, серьезными и печальными событиями своей четвероногой жизни. Эта книга — попытка людей взглянуть на мир глазами своих младших братьев, хотя бы в фантазиях представить, как воспринимают нас, хозяев, наши любимцы. Итак, вы готовы взглянуть на мир глазами собак?
Что будет с нашей планетой завтра, если человек не прекратит варварски истреблять природные богатства? Этот вопрос остро звучит в новом романе Й. М. Зиммеля, в котором есть все: интриги и убийства, продажные политики и отважные журналисты, и, конечно, настоящая любовь. Выдающиеся писатели и ученые пытаются предотвратить гибель всего живого на нашей планете, чтобы каждый приходящий в этот мир ребенок услышал, как вновь и вновь весной поет свою песню жаворонок.
Рассказ из журнала «Иностранная литература» № 1, 2019.
Карой Пап (1897–1945?), единственный венгерский писателей еврейского происхождения, который приобрел известность между двумя мировыми войнами, посвятил основную часть своего творчества проблемам еврейства. Роман «Азарел», самая большая удача писателя, — это трагическая история еврейского ребенка, рассказанная от его имени. Младенцем отданный фанатически религиозному деду, он затем возвращается во внешне благополучную семью отца, местного раввина, где терзается недостатком любви, внимания, нежности и оказывается на грани тяжелого душевного заболевания…
Посвящается Дине Дурбин - актрисе, певице. Жене, матери, хозяйке дома. Просто человеку. Ее история потрясающа, необычна, во многом уникальна. Этот рассказ - мой скромный посильный подарок ей и тем, кто помнит. Для лучшего понимания рассказа стоит знать биографию Дины хотя бы поверхностно.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.