ЯТ - [20]
На финал официант предложил шутку, снабдив её изрядной долей иронии.
Том попросил пощады, но ему не дали: хотя она и значилась в меню, но отсутствовала в наличии.
А я решил провести эксперимент сосответствия звука и буквы и заказал безвкусицу. Долго жевал, посасывая, да так и не понял, что же я жую? И, самое главное, в чём она содерожалась: в театральной постановке, кинофильме или эстрадном выступлении? Или же универсально – во всех трёх видах искусстества? Была ли она пропитана универсальностью? Универсальной сальностью? Уникальной верстальной сальностью? Унитарной унитазной кальной… Тьфу! Унисакральностью…
Мысли мои потекли по иному пути: много ли естественного в искусстве? Не перепутал ли я случайно безвкусицу с безыскусицей? Или же перепутал не я? А кто? Кто-то же перепутал? Но разбираться больше не хотелось: вкус отшибло начисто – прессингом шоу-бизнеса. И чем только людей ни кормят! Лучше бы не кормили.
В туалетной тихой комнате, куда мы завернули после шумного зала ресторана, висело то же самое объявление: «Кикать, микать и бикать – нельзя!» (Забегая вперёд, скажу, что мы так и не узнали, что оно обозначает, хотя натыкались на него неоднократно).
Меня поразило, что, хотя ресторан рекламировался как необыкновенный и в нём потребляли не настоящую пищу, а, как и укаказывалось, пищу для ума, туалет выглядел вполне обыденно, хотя в каждой кабине выстроилась та же святая троица унитазов: гидро, пневмо, электро…
Выйдя из ресторана, я погрузился в совсем минорное настроение – настроение миноги в норе. Может, от анекдотов? не надо было Тому их давать, такие сальные. Правда, он давно не ребёнок, но всё же. Или от безвкусицы?
Чтобы отволовлечь Тома от ненужных воспоминаний, а заодно и избаверться от собственных особо миниорных мыслей – от которых хотелось слегка орать, – я решил заговорить с ним о наиболее неприятной для меня в настоящее время вещи: о себе. Том, как настоящий друг, должен был поддержать меня в трудную минуту и позабыть о том, о чём должен был забыть. Так мне хотелось.
– Скажи, Том, как ты считаешь…
– До семи, – тут же среагировал он.
– Да нет, я не то имею в виду… Это Тщеславия ведь Ярмарка… Я попробую продать своё тщеславие – что ты посоветуешь? Рискнуть? Или не надо?
– А вдруг не купят? – заинтересовался Том.
– Ну, всё-таки Ярмарка-то Тщеславия. Неужели не купят? Раньше оно было ходовым товаром: вон, ярмарку специально создали. А не купят – выброшу в мусорный ящик, надоело. Куда я с ним? Ящиков вон сколько стоит… В какой-нибудь да поместится. Может, кто подберёт, приспособит для чего-нибудь. Пыль из ковров выбивать, например, или гвозди заколачивать…
Но я ошибся: стояли не мусорные ящики, а автоматы для продажи бранных слов и выражений. Сразу зазвучали в голове слова Высоцкого:
«У автомата – в ём ума палата
Стою я, улыбаюсь глуповато:
Он мне такое выдал, автомат.
Невероятно: в Ейске
Почти по-европейски.
Свобода слова, если это – мат».
Около шеренги автоматов нехорошо пахло – потому я и принял их за мусорящики. Их ряд змееился по некрутому склонцу, поднимаясь до видневшегося вдалеке здания с аккуратной вывеской «Школа злословия»
«Р. Шеридан», – сразу вспомнилось мне. При чём тут он? Это же надо понимать буквально…
– Может, зайдём? – предложил я Тому.
– А пошёл ты… – вяло ответил он.
«Хлюуиды летають… – испуганно подумалось мне. – Надо поскорейше ухьёдивать…»
– Да, не стоит, – сцепив зубы, согласился я. – Ничему хорошему ты там не научишься… Да и я уже всё знаю.
Солнце пекло так, что хлипкие соломенные шляпы не выдерживали его натиска, они едва не дымились. Вдобавок показалось, что и на солнце написано что-то неприличное. Или хотелось, чтобы казалось. Или хотелось написать.
Том снова открыл рот. Я с испугом посмотрел на него. Ну, сейчас сказанёт!.. Я похолодел… немного полегчало, но следом, от предчувствия того, что Том может сказать, меня бросило в такой жар, что я чуть не вспыхнул. Но Том произнёс:
– Сейчас бы холодненького чего-нибудь!
Пожелание вырвалось слишком громко – что называется, из глубины души, а здешние торговцы обладали повышенно утончённым слухом, и поэтому к нам незамедлительно подскочил ближайший разносчик и заюлил, словно на льду:
– Только у меня! Богатый выбор прохладительного. Полюбуйтесь: холодный цинизм, холодное отношение, холодное отчаяние, ледяная тоска…
– Пожалуй, нам ничего не подойдёт, – поразмыслив, произнёс Том. – К примеру, если мы выберем холодное отношение, как самое безопасное из предложенного, то будем холодно ко всему относиться, так?
– Совершенно верно, – согласился разносчик, – О, я вижу, что имею дело с истинными ценителями!.. Могу предложить прохладную встречу, холодный приём, холодное равнодушие, а также, – он сделал выразительную паузу, – холодный взгляд. Газированный. Вот это – синих глаз, это – серых, это – позеленённых…
– А карих нет? – поинтересовался Том, испытывавший небезразличие к этому цвету.
– Карие всегда смотрят тепло, даже когда злятся. Правда, тогда они становятся чёрными, а это…
– А ледяного спокойствия у вас нет? – прервал его я. – Кажется, это единственное, что нам подошло бы в настоящих условиях. Или хладнокровия.
Хочешь что-нибудь спрятать – положи на видное место. И пусть враги ломают голову, где скрыта секретная информация! А вот если бы они не забывали о том, что было в прошлом, не гнались за суперсовременными кибернетическими новинками – может, и догадались бы…В этот сборник фантастики Сергея Трищенко вошли 16 рассказов и повесть – «Сознательный выбор». Рассказы продолжают сюжетные линии рассказов сборника – «Таблетки от пуль», то есть рассказывают о чём угодно.Какой-либо тематической направленности не наблюдается, и это – сознательный выбор автора.
Антилирика – это почти то же самое, что и лирика, только несколько иначе. Но не по принципу: то, что было плохим, стало хорошим, и наоборот.Антилирика – просто взгляд с другой стороны, немного под другим углом. То, что Бертольд Брехт называл «приёмом отстранения»: если происходящее воспринимать чуточку странно, а не так, как принято.Не стоит воспринимать их всёрьез – всё это не более чем шутка. Даже то, что связано с отношениями двух людей – Его и Её.
Роман в стиле «интеллектуального фэнтези» с элементами пародии. Здесь тесно - до взаимопроникновения — переплелись компьютерный и сказочный миры, на каждой странице встречаются неожиданные повороты сюжета, невероятные приключения и парадоксальные ситуации.
Рассказы, входящие в сборник «Я начальник — ты дурак» Сергея Трищенко, похожи на рассказы из сборника «Реставраторы миров» того же автора как могут быть похожи действительно хорошие произведения: они немного парадоксальны, немного ироничны, немного реалистичны, немного… фантастичны.Всё описываемое происходит вокруг нас. Или когда-то происходило. Или, может быть, произойдёт. Хотя иногда лучше, чтобы не подобного не случилось…Каждый рассказ затрагивает какую-то одну сторону нашей действительности, или её часть, а то и вовсе не затрагивает, а лишь намекает на существование таковой.Рассказов в сборнике много, но большинство из них или короткие или очень короткие, и хотя бы поэтому читатель соскучиться просто не успеет.
Одиннадцатилетний мальчик обнаруживает в себе способность открывать иные миры – просто руками раздвигая окружающую реальность в определенных местах. Вместе со своим другом он отправляется в путешествие по самым разным мирам – сказочным, фантастическим, реальным…Больше всего, конечно, сказочных и фантастических. Сначала они нигде не задерживаются надолго, но затем, познакомившись в одном из миров со сверстником, решают помочь ему – и отправляются в долгое и опасное путешествие. Которое может никогда не закончиться, потому что миров бесконечное множество…
Рассказы, входящие в сборник «Реставраторы миров» Сергея Трищенко, которого иногда даже называют «русским Шекли», немного парадоксальны, немного ироничны, немного реалистичны, немного… фантастичны.Все описываемое происходит вокруг нас. Или когда-то происходило. Или, может быть, произойдет. Хотя иногда лучше, чтобы не подобного не случилось… Каждый рассказ затрагивает какую-то одну сторону нашей действительности, или ее часть, а то и вовсе не затрагивает, а лишь намекает на ее существование.Рассказов в сборнике много, но большинство из них или короткие или очень короткие, и хотя бы поэтому читатель соскучиться просто не успеет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Родители Мим развелись. Отец снова женился и увез дочь в Миссисипи. Еще не улеглась пыль после переезда, как Мим узнает, что ее мама больна. Не задумываясь, девушка бросает все и прыгает в автобус, идущий до Кливленда. Музыка. Боевая раскраска. Дневник. 880 долларов и 1000 миль приключений впереди…
Этот сборник включает в себя несколько историй, герои которых так или иначе оказались связаны с местами лишения свободы. Рассказы основаны на реальных событиях, имена и фамилии персонажей изменены. Содержит нецензурную брань единичными вкраплениями, так как из песни слов не выкинешь. Содержит нецензурную брань.Эта книга – участник литературной премии в области электронных и аудиокниг «Электронная буква – 2019». Если вам понравилось произведение, вы можете проголосовать за него на сайте LiveLib.ru http://bit.ly/325kr2W до 15 ноября 2019 года.
Татьяна Краснова написала удивительную, тонкую и нежную книгу. В ней шорох теплого прибоя и гомон университетских коридоров, разухабистость Москвы 90-ых и благородная суета неспящей Венеции. Эпизоды быстротечной жизни, грустные и забавные, нанизаны на нить, словно яркие фонарики. Это настоящие истории для души, истории, которые будят в читателе спокойную и мягкую любовь к жизни. Если вы искали книгу, которая вдохновит вас жить, – вы держите ее в руках.
Разрываемый войной Багдад. Старьевщик Хади собирает останки погибших в терактах жителей города, чтобы сделать из их органов фантастическое существо, которое, ожив, начинает мстить обидчикам жертв. Сатирическое переосмысление классического «Франкенштейна» Мэри Шелли, роман Саадави – трагикомический портрет тех, кто живет в постоянном страхе почти без надежды на будущее. Готическая история, триллер, политическое высказывание, «Франкенштейн в Багдаде» – это больше чем черная комедия.