Яркие огни, большой город - [18]
Для выполнения полученного задания начинаешь с тома на букву «Е» энциклопедии «Британника»>28. Никаких признаков императорских пингвинов, но зато увлекательная статья об эмбриологии с иллюстрациями: человеческое яйцо, саламандра, в которую оно превращается через десяток дней, и десятинедельный гомункулус. Наконец ты ставишь книгу на полку и тянешься за томом на «П», одним из твоих любимых. Паралич. Параноидальные реакции. Паразитология (увлекательно и полезно), подглавки о ризоподах, ресничных, жгутовиковых и споровых. Пардубицы — город в Восточной Богемии (Чехословакия), важный узел железной дороги Брно — Прага. Париж с цветной иллюстрацией; Паскаль, Павлов, пекари — американский вид свиньи (с ил.), Педро — имя пяти королей Португалии. Наконец, Пингвины. Не летают, при ходьбе неуклюжи. Совсем как ты. Пингвин императорский достигает высоты четырех футов. О том, можно ли их есть, ничего не сказано. На картинке они выглядят как забавные полярные исследователи, одетые для приема в «Шерри Нидерлэнд».
Твои коллеги заняты проверкой своих материалов. Уэйду досталась статейка об изобретателе, только что получившем сотый патент на вращающееся приспособление для стрижки волос в носу. Уэйд звонит новатору и выясняет, что тот еще и автор революционного изобретения — автоматической системы для прочистки толчков, однако крупные компании украли у него идею и сделали на ней миллионы. Он долго толкует Уэйду о несправедливости, а затем говорит, что не в состоянии обсуждать проблему, так как в связи с ней ведется судебная тяжба. Все это могло бы позабавить, однако в твоем смехе какая-то натянутость. Тебе трудно слушать разговоры других, а слова статьи, над которой ты якобы работаешь, плохо доходят до тебя. Ты перечитываешь по нескольку раз один и тот же абзац, пытаясь уразуметь разницу между вымыслом и фактом. Может быть, позвонить президенту Общества полярных исследователей и спросить у него, правда ли, что на некоторых гостях были шапки из моржовой шкуры? Имеет ли это значение? И почему название трисквит кажется таким странным? Ты продолжаешь наблюдать за дверью, ожидая, что сейчас появится Клара. В голове сумбурно мелькают французские фразы.
Сперва надо позвонить автору материала и получить у него телефон человека, который подтвердил бы существование общества у полярников, а также и то, что оно действительно устроило прием в упомянутой гостинице, в упомянутый день; что это факт, а не выдумка. В статье называются фамилии. Ты должен убедиться, что они принадлежат реальным лицам, и (если это так) проверить их правописание.
Риттенхауз объявляет: ему только что позвонила Клара, она заболела и не придет — вот отсрочка, которой ты ждал. Удав, опутавший твое сердце, ослабляет хватку. Кто знает? Болезнь может оказаться серьезной.
— Вообще-то,— продолжает Риттенхауз,— она сказала, что наверняка не явится сегодня утром. Она не знает, как будет себя чувствовать потом и заглянет ли в редакцию после обеда.— Он делает паузу, теребит очки, словно раздумывая, нужно ли еще что-нибудь добавить, и завершает: — Если у вас к ней какие-нибудь вопросы, звоните домой.
Ты спрашиваешь Риттенхауза, нет ли особых указаний.
— Ничего конкретного,— отвечает он.
Вот он — твой шанс. Еще день работы — и ты справишься с французским материалом. Ты договорился бы с ребятами из производственного отдела, и они разрешили бы тебе задержать сдачу текста на несколько часов. Ты за полчаса разделался бы с заметкой о пингвинах, а затем все силы — на французскую статью. Alors! Vite, vite! Allons-y!>29
Через час с полярными исследователями покончено. Уже за полдень, и твоя жизненная энергия явно идет на убыль. Теперь, чтобы прийти в норму, требуется подзаправиться. А затем с новыми силами приняться за французов. Может, взять une baguette>30 с ветчиной и сыром бри, это приведет тебя в норму. Ты спрашиваешь, не хочет ли кто-нибудь перекусить. Меган дает деньги на крендель.
По дороге — как раз перед автоматом для охлаждения воды — наталкиваешься на Алекса Харди, уставившегося на аквамариновое стекло. Вот он поднимает глаза, вздрагивает, но, поняв, что это всего лишь ты, здоровается. Затем опять поворачивается к автомату и говорит:
— Я вот думаю: нельзя ли там держать рыб.
Алекс — почетный редактор отдела прозы, реликт первых лет существования журнала, человек, который называет его почтенных основателей юношескими прозвищами. Он начинал курьером, заслужил репутацию автора сатирических заметок о светской жизни Манхэттена, которые вдруг, по каким-то до сих пор неизвестным причинам, перестали печатать, и стал редактором. Он открыл и выпестовал нескольких писателей, на книгах которых ты рос, но уже много лет не делает никаких открытий, и его главная роль, видимо, состоит в том, чтобы служить символом Преемственности и Традиции. За все время твоей работы в журнале из его кабинета вышел лишь один материал. То ли он стал попивать, переживая творческий закат, то ли, наоборот, увлечение спиртным как раз и угробило его карьеру. Ты полагаешь, что причина и следствие в подобных случаях взаимосвязаны. По утрам он вдумчив и остроумен, хотя несколько несобран. После обеда он иногда забредает в отдел проверки, где предается щемящим душу воспоминаниям. Тебя он, кажется, любит, насколько он вообще способен кого-нибудь любить. К нескольким рассказам, которые ты предлагал в журнал, он прикреплял листочки с подробными замечаниями, критика была резкой, но в то же время вселяла надежды. К твоим произведениям он относился серьезно, хотя появление их у него на столе, пожалуй,— показатель того, что в отделе прозы их не принимают всерьез. Ты обожаешь этого человека. Другие считают, что его песенка спета, но ты строишь воздушные замки: вот ты начал писать и публиковаться под его руководством; забота, о тебе вновь делает его целеустремленным. Вы начинаете работать вместе, одной командой, новый вариант Фицджеральда и Перкинса
