Японские сказания о войнах и мятежах - [70]
А тем временем прибыл с приказом из дворца в Ниннадзи курандо усёбэн Саданага и передал: «Завтра, в двадцать третий день, надлежит Нового государя-инока перевести в землю Сануки». Новый государь-инок слышал уже, что его вышлют из столицы, но опечалился ещё больше от известия, что прибыл государев посланец с указом о ссылке.
Первого принца ночью передали под опеку настоятеля храма Сокровищницы Лотоса — Кэдзоин. Тот поначалу отказывался, но от государя прибыл посланец с приказом, волей-неволей пришлось подчиниться, и он свершил над принцем обряд пострижения[324]. Принцу тогда было семнадцать лет. Люди, которые служили ему долгие годы, сокрушались и плакали: «Так надеялись мы, что он станет наследным принцем и когда-нибудь унаследует титул государя!» Этого принца когда-то опекал глава Судебного ведомства Тадамори, и Киёмори, сын Тадамори, в детстве часто встречался с ним, и как же ему, наверное, было жаль принца!
На следующий, двадцать третий день поутру, ещё до рассвета, государь-инок изволил покинуть Ниннадзи. Ясунари, правитель земли Мино, усадил его в свою повозку, а воины Сигэнари охраняли его. С государем были три женщины. Когда усадили государя в повозку, стали они в голос стенать:
— В прежние времена государев выезд сопровождали вельможи и придворные, государева охрана следовала за ним! А сейчас при государевой повозке одни лишь незнакомцы — уж не сон ли это!
На следующий, двадцать третий день поутру, ещё до рассвета, государь-инок изволил покинуть Ниннадзи. Ясунари, правитель земли Мино, усадил его в свою повозку, а воины Сигэнари охраняли его.
Когда проезжали северные ворота дворца Тоба, государь призвал Сигэнари, и тот подъехал поближе к повозке.
— Заехать бы к могиле покойного государя-инока Тоба, попрощаться с ним! — просил государь, но тот отвечал:
— Меня могут наказать за это, ведь мы не успеем покинуть столицу в срок, установленный государевым указом! — и не позволял. Потом сказал:
— Что ж, видно, ничего не поделаешь… — выпрягли быков из государевой повозки и подвели её к могиле государя-инока Тоба в Анракудзюин. Хотел что-то сказать государь, но лишь захлёбывался рыданиями, это было слышно и тем, кто находился снаружи. Сигэнари сказал:
— Не могли мне поручить что-нибудь другое! Против своей воли я поехал с государем-иноком, и теперь приходится видеть и слышать такое! — прижал рукав к лицу и заплакал.
Был там один, которого звали младший военачальник привратной стражи Садамунэ. Ему было велено: «Сопровождать государя-инока в Сануки, сдать, получить расписку о передаче и немедленно вернуться!»[325]
Был один разноцветный по имени Хёэ Ёсинага. Он предлагал:
— Давайте я сопровожу его до той земли! — а правитель земли Сануки спросил его:
— Сколько людей возьмёшь?
— Три сотни! — отвечал тот.
— Не пойдёт! — решил правитель Сануки, и государя ему поручать не стали[326].
Начальник Ведомства Церемоний из земли Садо Сигэнари, хоть и было ему указано сопроводить государя-инока до той земли, решительно отказался и сопроводил лишь до дворца Тоба. Доехал он с ним до местности Кусацу в Тоба, и государь-инок, не зная ещё, что Мицухиро зарубили ещё в одиннадцатый день, изволил сказать Сигэнари:
— Передай иноку Мицухиро: «Приезжай!» А твою недавнюю жалость ко мне я запомню. Такое я забыть не смогу! — так изволил сказать.
Правитель земли Сануки, Суэюки асон, сопровождаемый двумя-тремя воинами, принял государя-инока под охрану. Для государя на палубе корабля устроили хижину, которую снаружи заперли на засов. Придворные дамы зарыдали в голос, как и тогда, когда государя усаживали в повозку, чтобы увезти его из Ниннадзи. Не нашлось таких, кто не проливал бы слёз, увидев это, плакали даже смелые воины и женщины, не ведавшие достатка.
Правитель земли Сануки, Суэюки асон, сопровождаемый двумя-тремя воинами, принял государя-инока под охрану. Для государя на палубе корабля устроили хижину, которую снаружи заперли на засов.
Государь Го-Сиракава изволил распорядиться о Новом государе-иноке так: «Жилище ему должен построить правитель земли Сануки. Место для жилища отвести не на материковой части той земли, а на острове Наосима, откуда до земли Сануки плыть два часа[327]. Жителей там мало, и полей нет. Место для жилища окружить оградой на расстоянии одного тё. Внутри ограды жилище поставить на высоком месте. Устроить одни ворота, которые запираются на засов снаружи. С внешней стороны ворот поставить воинов, и пусть стерегут его хорошенько. Никого не впускать и не выпускать, кроме тех, кто носят ему еду. Если он захочет о чём-то говорить, пусть его выслушает доверенное лицо правителя той земли».
Новый государь-инок с тех пор, как услышал о предстоящей ему ссылке, пребывал в глубокой печали, перестал вкушать пищу, и непохоже было, что он долго проживёт после этого. Проплывали они мимо островов и заливов, прекрасные виды которых могли бы развлечь государя, но дверь не отпирали, свет солнца и луны не проникал к нему, лишь ветра вой и шум бушующих волн достигали его слуха, как будто из иного мира. Проплывали мимо земли Сума и бухты Акаси — а государь думал: «Последствия каких же деяний в прошлых рожденьях избывал ссыльный средний советник Юкихира?»
