«Янычары» Ивана Грозного. Стрелецкое войско во 2-й половине XVI – начале XVII в. - [93]
Одним словом, начиная с 1552 г. ни одна кампания, ни один мало-мальски серьезный военный поход не обходился без участия стрельцов, сперва московских, а затем и городовых. При этом удельный вес стрельцов в составе русского войска (как общий, так и в отдельных кампаниях и походах) был относительно невелик (хотя и имел заметную тенденцию к постоянному росту). Так, в казанской эпопее 1552 г. в русском войске, насчитывавшем около 40–50 тыс. «сабель и пищалей», стрельцы насчитывали не более 3 тыс. бойцов, а скорее всего, и того меньше (из-за понесенных весной-летом 1552 г. потерь), т. е. 5–6 %. В Полоцкой экспедиции 1562/63 г. удельный вес стрельцов в государевой рати составил около 9 %, в Молодинской кампании — снова примерно 6 %, и только в государевом Ливонском походе 1577 г. стрельцы составляли практически четверть войска. Но данный поход в этом отношении оказался особенным, из ряда вон выходящим — если брать обычные, не государевы, походы конца 50–90-х гг. XVI в., то 2–3 приказа «выборных» московских стрельцов, о которых писал Котошихин, дополненных сборными «вексилляциями» городовых стрельцов, в сумме давали на «стандартную» пятиполковую рать примерно те же 10 % или несколько меньше бойцов, что в годы войны за Ливонское наследство. И когда в 1604 г. Борис Годунов снаряжал войско для борьбы с самозванцем, то доля стрельцов в нем составляла более привычные 10–11 % от общей численности всего войска, нежели почти четверть в 1577 г.
Конечно, за счет привлечения к полковой службе казаков, конных и пеших, в массе своей также вооруженных огнестрельным оружием (если в 50-х гг. и в начале 60-х гг. среди них еще и встречались лучники, и в немалом количестве, как во время осады Казани, то позднее процесс перехода казаков с «лучного боя» на «вогненный» был завершен), доля пехоты, оснащенной огнестрельным оружием, в русских полевых ратях 2-й половины XVI — начала XVII в. будет выше. Однако оттеснить на второй план конную поместную милицию стрелецкое войско и казаки, даже взятые вместе, не смогли. Однако такая задача, судя по всему, и не ставилась. Московские воеводы, воспитанные в традициях «малой войны», отнюдь не стремились к «правильным» полевым сражениям, к «прямому делу». Пехота, вооруженная огнестрельным оружием и укрытая за вагенбургом или гуляй-городом, в их тактических схемах выполняла преимущественно роль огневого щита и поддержки (вместе с нарядом) для конницы. И, само собой, без нее нельзя было обойтись при ведении осад — а ведению осадной войны в Москве придавали особое значение.
При всем при том, однако, хроника боевого пути, пройденного стрелецким войском в эти десятилетия, выглядит весьма и весьма впечатляющей. Пускай стрельцов было и не слишком много (особенно на фоне западноевропейских армий, где пехота в те времена составляла до половины или даже больше от общей численности полевых войск), обойтись без них было никак нельзя. Уже на завершающем этапе Казанской войны 1545–1552 гг. «огненные стрельцы» отличились во время осады и штурма татарской столицы[628], а затем они сыграли важную, если не решающую роль в серии походов вниз по Волге, которые завершились покорением Астрахани в 1556 г.[629]А затем был успешный 1-й Шевкальский поход на Северный Кавказ в 1560 г., одним из предводителей которого был бывший стрелецкий голова И. Черемисинов[630]. Два же других аналогичных похода, предпринятых в конце XVI — начале XVII в., были не столь успешны. Сперва в 1594 г. потерпел неудачу князь А.И. Хворостинин, а затем, в 1605 г., другой такой поход и вовсе окончился катастрофой — русское войско под началом воеводы окольничего И.М. Бутурлина со товарищи, составленное наполовину из стрельцов свияжских, казанских и астраханских, было разбито горцами и почти полностью полегло в сражении[631].
Не обошлось без стрельцов и умиротворение «подрайской» Казанской «землицы» в первые годы после ее завоевания, и это умиротворение стоило стрельцам немалой крови — пожалуй, что и не меньшей, чем взятие самой Казани. Так, в конце февраля 1553 г. «казанские люди луговые изменили», отказались платить ясак, а его сборщиков, прибывших к ним из Казани, убили. Наказать мятежников казанские воеводы отправили стрелецкого голову Ивана Ершова и казачьего атамана Василия Елизарова, но мятежники сумели наголову разгромить оба отряда, воспользовавшись оплошностью голов, шедших порознь. Оба отряда полегли практически полностью — по сообщению летописи, мятежники убили «пол 400 стрелцов да пол 500 казаков (т. е. 350 стрельцов и 450 казаков. —
