«Янычары» Ивана Грозного. Стрелецкое войско во 2-й половине XVI – начале XVII в. - [95]
Падение Полоцка стало высшей точкой, апогеем успехов Ивана Грозного. После «полоцкого взятья» ему уже не столь, как прежде, сопутствовала удача. Как писал русский истории Р.Ю. Виппер, «несчастье Ивана IV в том, что ему пришлось пережить слишком ранние свои успехи; слава его, как завоевателя, померкла, дипломатические и организаторские таланты забылись»[637]. Вялотекущая «война как процесс» (по выражению американского историка Дж. Линна), начавшаяся после взятия Полоцка, давала стрельцам не слишком много шансов отличиться на поле боя.
Этого не скажешь о следующей войне, войне Московской 1579–1582 гг., когда Стефан Баторий, король нового государства, Речи Посполитой, образование которого стало результатом «полоцкого взятья», попробовал взять реванш за предыдущие неудачи Литвы в противостоянии с Россией. Стрельцам, которые составляли ядро гарнизонов русских крепостей на «литовской» и «немецкой» «украинах», пришлось отражать удар превосходящих сил неприятеля без особых шансов на успех — истощенной в многолетних войнах и внутренних неурядицах России противостояли свежие силы неприятеля. Полоцк, Великие Луки (где со своим приказом погиб стрелецкий голова Иван Исленьев[638]) и целый ряд других больших и малых крепостей были взяты неприятелем, и стрельцам не удалось отстоять их. Увы, боевые действия в ходе первых двух лет Московской (или, как ее еще называют, Баториевой) войны показали, что стрелецкое войско уже не то, каким оно было «в начале славных дел». Его боеспособность и готовность выдерживать тяготы осадного сидения и противостоять государевым недругам оказалось явно ниже, чем в предыдущие времена, и связано это было, очевидно, с отказом (во всяком случае, в отношении к городовым, жилецким, стрельцам) от прежнего элитарного, выборного статуса «огненных стрельцов». Только в ходе эпической обороны Пскова в 1581–1582 гг. стрельцы сумели вернуть себе прежнюю славу отчаянных бойцов.
Полоцкая и Московская войны проходили на фоне почти не прекращавшихся с середины 50-х гг. XVI в. боевых действий на северо-западном, «ливонском» и «свейском» «фронтах». Стрельцы поучаствовали сперва в русско-шведской войне 1555–1557 гг., совершив зимой 1555/56 г. в составе большой русской рати поход на Выборг, а затем настал черед и Ливонии. Сперва два стрелецких приказа под началом голов Т. Тетерина и Г. Кафтырева сходили в рейд по восточной Ливонии зимой 1558 г., затем Т. Тетерин и другой голова, А. Кашкаров, со своими людьми отметились в событиях вокруг взятия Нарвы в мае 1558 г. и в летней кампании того же года, когда были взяты Дерпт и еще больше двух десятков городов и замков восточной Ливонии. Осенью того же года полсотни стрельцов вместе с детьми боярскими и их людьми насмерть стояли, обороняя небольшой замок Ринген на подступах к Дерпту/Юрьеву. Замок пал, но месячное героическое «сидение» трехсот рингенцев сорвало планы коадъютора ливонского магистра Г. Кеттлера внезапным ударом овладеть Юрьевом. Зимой 1559 г. Иван Грозный нанес ответный удар, отправив разорять Ливонию новую рать под началом князя С.И. Микулинского, ветерана казанской эпопеи. И в составе этого войска снова были стрельцы.
Осенью и в начале зимы 1559 г. стрельцы Г. Кафтырева, Т. Тетерина и А. Кашкарова отличились во время обороны Дерпта и небольшого замка Лаис от попыток магистра Ордена Г. Кеттлера овладеть ими, а затем ходили вместе с полками воеводы князя И.Ф. Мстиславского опустошать Ливонию зимой 1560 г., а в июле-августе того же года осаждали и брали Феллин, резиденцию бывшего орденского магистра В. фон Фюрстенберга[639].
Падение Ордена и фактический раздел Ливонии между Москвой, Стокгольмом, Краковом и Копенгагеном на время приглушили пламя войны в Ливонии, но лишь на время, ибо, если Иван Грозный полагал, что он достиг здесь желаемых целей, то так отнюдь не думали ни в Стокгольме, ни в Кракове. Борьба за ливонское наследство вступила в новую стадию, и, сражаясь с литовцами в Белоруссии, на Смоленщине и Северщине, русские получили новый фронт в самой Ливонии, но уже со шведами. Русско-шведское противостояние здесь, возобновившись после короткого перерыва в начале 70-х гг., фактически не прекращалось вплоть до 1583 г., когда с потерей Нарвы и ряда приграничных русских городов очередная русско-шведская война закончилась. В ходе боев на этом этапе русско-шведского противостояния стрельцы также приняли активное участие и понесли немалые потери при взятии шведами Корелы в 1580 г. и Нарвы в 1581 г.
Отдельную главу в летописи стрелецкого войска составляет, несомненно, Смутное время. Стрельцы наряду с детьми боярскими и казаками сыграли в Смуте свою, далеко не последнюю роль. Ни одно мало-мальски важное событие Смуты не обошлось без них — начиная с 1603 г., когда Борис Годунов снарядил рать против действовавшего на подступах к Москве разбойничьего атамана Хлопка Косолапа. Затем стрельцы ходили походом на Северщину против объявившегося там самозванца, сидели в осаде в Новгороде-Северском, отбивая приступы со стороны войск Лжедмитрия, бились с его полками в декабре 1604 г. на реке Узруй под Новгородом-Северским и под Добрыничами в январе 1605 г., безуспешно осаждали занятые «ворами» Кромы. После смерти Годунова и прихода к власти самозванца стрельцы присягнули ему на верность, но не слишком усердствовали на его службе, и пассивное поведение стрельцов во время майского 1606 г. дворцового переворота в Москве во многом обеспечило успех предприятия заговорщиков.
