«Янычары» Ивана Грозного. Стрелецкое войско во 2-й половине XVI – начале XVII в. - [80]
Остается вопрос о вооружении стрелецких начальных людей. Головы и сотники, которые назначались из числа детей боярских, судя по всему, держались за «стандартный» для служилых из их круга набор оружия — сабля и саадак. Но вот были ли вооружены младшие стрелецкие начальные люди, пятидесятники и десятники, подобно рядовым стрельцам, пищалью и саблей и/или топором, или же, как при Алексее Михайловиче, древковым оружием (и в дополнение саблей) — остается вопросом.
Средства защиты и полевая фортификация
Являлось ли ношение доспеха или его элементов (например, шлема) обычным делом для стрельцов?
На этот вопрос можно сразу ответить отрицательно. Ни имеющиеся в нашем распоряжении источники, ни немногочисленные иллюстративные материалы — ни там, ни там нет никаких сведений о том, что стрельцы во 2-й половине XVI — начале XVII в. имели какое-либо защитное вооружение, доспехи. Можно, конечно, предположить, что на местах, в городах и монастырях, в случае необходимости расквартированные там местные (городовые) стрельцы (или присланные для усиления местной обороны московские стрельцы) могли на время получить из местных арсеналов доспехи (шеломы и пансыри, т. е. разного вида кольчато-пластинчатые и кольчатые доспехи), но за неимением четких и недвусмысленных свидетельств на этот счет все это не более чем предположение, не подкрепленное фактами. Известная же иллюстрация из «Исторического описания одежды и вооружения российских войск», на которой изображены московские стрельцы 10-х гг. XVII в. в железных шлемах, является историческим курьезом. Как отмечал С.К. Богоявленский, «ни в одном документе, касающемся вооружения стрельцов, не удалось встретить какого-либо, хотя бы косвенного, намека на стрелецкие шишаки или железные шапки». Ссылка же составителя «Исторического описания» на коронационную книгу Михаила Федоровича, по мнению Богоявленского, объясняет причину этого курьеза. «Возможно, — продолжал он, — что в 70-х годах (XVII в. — В.П.), когда стрелецкие отряды входили в состав полков иноземного строя, эти отряды получили железные шапки», а составитель (а вместе с ним и рисовальщик) «коронационной книги» не занимался археологическими изысканиями, чтобы воспроизвести предметы вооружения, бывшие в употреблении в 1618 г.»[539].
Однако сказанное в отношении рядовых стрельцов и низшего их командного состава (стрелецких «унтер-офицеров», десятников и пятидесятников), судя по всему, не касается стрелецких «штаб-» и «обер-офицеров». Набираемые из числа детей боярских, они, судя по документам, продолжали держаться за традиционный комплект вооружения — как наступательного, так и оборонительного. Во всяком случае, в неоднократно упоминавшейся нами полоцкой «Обидной грамоте» сообщается о стрелецком сотнике Борисе Назимове, у которого литовские «лихие люди» отняли «саадак да саблю да пансыр». Другой не менее любопытный факт из того же документа — у послужильцев (sic!) казачьего головы (напомним, что и стрельцы, и городовые казаки ведались в одном и том же приказе — Стрелецком) Омены Клокачева литовцами были отняты не пищали, но саадаки![540] Так что, когда, к примеру, в летописной повести о взятии Казани неизвестный русский книжник писал о том, как шли «предо всеми полки головы стрелецкие, а с ними их соцкие с своим стом идет, и атаманы с сотцкими и с казаки, розделяяся по чину», то это надо понимать примерно так — перед строем стрельцов своего приказа на лихом коне, в сияющих на солнце доспехе и в шеломе, при сабле и саадаке в окружении своих послужильцев гарцевал стрелецкий голова, перед своей сотней — стрелецкий сотник, ну а стрельцы шли пешими, держа в правой руке ручницу, а в левой — тлеющий фитиль[541]. И, надо полагать, не обошлось и без традиционного атрибута классической батальной живописи — развевающихся знамен (можно предположить, что стрелецкие приборы, и, вероятно, сотни внутри них, имели собственные знамена и значки — во всяком случае, на известной картине «Битва при Клушино», принадлежащей кисти польского художники Ш. Богушевича, который, кстати, был в тот день на поле боя, стрелецкие приказы имели свои знамена, равно как и конные сотни детей боярских).
Итак, рядовые стрельцы и младший командный состав стрелецких приказов/приборов доспехов или их элементов (шлемы) не имел, тогда как старший командный состав — очевидно, что да, имел. Наличие доспеха, саадака и сабли подчеркивало их более высокий, чем у рядовых стрельцов, социальный статус — статус детей боярских. Но не имея индивидуальных средств защиты, стрельцы получили коллективное — речь идет о знаменитом «гуляй-городе».
В нашем распоряжении есть несколько современных описаний этого любопытного полевого фортификационного сооружения — русское, английское и два польских. Английское было составлено уже упоминавшимся нами неоднократно Дж. Флетчером и относится к 80-м гг. XVI в.[542], а три других относятся к концу XVI — началу XVII в. Первое было оставлено нам дьяком Иваном Тимофеевым, современником и участником событий Смутного времени, второе — польским ротмистром Н. Мархоцким, воевавшим сперва на стороне Лжедмитрия II, а затем — в армии короля Сигизмунда III, и С. Маскевичем, еще одним польским шляхтичем, также участником Смуты.
Уникальное издание, не имеющее себе равных! Первое отечественное исследование Великой огнестрельной революции XV–XVII вв., перевернувшей не только военное дело, но и всю историю человечества. По мере распространения огнестрельного оружия на смену прежней ударной тактике (когда на поле боя преобладала пехотная пика, а главным родом войск были пикинеры) пришел «огневой бой», дистанционное поражение противника массированным огнем мушкетеров и артиллерии, – так, в крови и пороховом дыму, умирало Средневековье и рождалось Новое Время.Военная революция, чреватая радикальными социальными преобразованиями, с разной скоростью протекала в Западной Европе, на Руси, в Речи Посполитой и Оттоманской империи – именно этими различиями во многом объясняется возвышение Запада и упадок Восточной и Юго-Восточной Европы, а запоздалый отказ Руси от «османской» военной модели в пользу западноевропейской традиции во многом предопределил особый путь развития русской цивилизации.
В русско-крымских отношениях, насчитывающих не одно столетие, XVI век занимает особенное место. Сложившийся в конце XV века русско-крымский союз, острием своим направленный против Большой Орды, оказался, увы, слишком недолговечным, ибо он основывался на принципе «против кого дружить будем». И когда в 1502 году государство Ахматовичеи окончательно рассыпалось, когда общего могущественного врага, против которого объединились молодая Московская Русь и Крым, не стало, переход от дружественных отношений к открытой враждебности был лишь вопросом времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В январе 1558 г. русские полки по повелению Ивана Грозного перешли русско-ливонскую границу. Четыре года, с 1558 по 1561 г., Прибалтика была объята пламенем войны, которая вскоре получила название Ливонской (в свою очередь, эта война стала частью более длительного конфликта, который можно назвать Войной за ливонское наследство, длившейся де-факто с 1555 по 1595 г.). В результате действий русских войск «больной человек» Северо-Восточной Европы, Ливонская «конфедерация», состоявшая из Ливонского ордена, Рижского архиепископства и ряда других, более мелких владений, была разгромлена, распалась и разделена между могущественными и алчными соседями.
Цикл статей по истории Полоцкой войны 1562–1570 годов, опубликованный на Warspot.ru в 2018–2021 гг.
С давних пор в российском общественном мнении устоялась точка зрения на военное дело Российского государства раннего Нового времени (вторая половина XV – конец XVII в.) как на нечто архаичное, примитивное и отсталое. Сформировавшийся в петровское время яркий образ московского ратного человека, мечтающего о том, чтобы государю послужить не вынимая сабли из ножен, оказал неизгладимое впечатление на последующие поколения отечественных историков, пренебрежительно расценивавших уровень развития русского военного дела московской эпохи.
В монографии на основе широкого круга источников и литературы рассматривается проблема присоединения Марийского края к Русскому государству. Основное внимание уделено периоду с 1521 по 1557 годы, когда произошли решающие события, приведшие к вхождению марийского народа в состав России. В работе рассматриваются вопросы, которые ранее не затрагивались в предыдущих исследованиях. Анализируются социальный статус марийцев в составе Казанского ханства, выделяются их место и роль в системе московско-казанских отношений, освещается Черемисская война 1552–1557 гг., определяются последствия присоединения Марийского края к России. Книга адресована преподавателям, студентам и всем тем, кто интересуется средневековой историей Поволжья и России.
В книге анализируются армяно-византийские политические отношения в IX–XI вв., история византийского завоевания Армении, административная структура армянских фем, истоки армянского самоуправления. Изложена история арабского и сельджукского завоеваний Армении. Подробно исследуется еретическое движение тондракитов.
Экономические дискуссии 20-х годов / Отв. ред. Л. И. Абалкин. - М.: Экономика, 1989. - 142 с. — ISBN 5-282—00238-8 В книге анализируется содержание полемики, происходившей в период становления советской экономической науки: споры о сущности переходного периода; о путях развития крестьянского хозяйства; о плане и рынке, методах планирования и регулирования рыночной конъюнктуры; о ценообразовании и кредиту; об источниках и темпах роста экономики. Значительное место отводится дискуссиям по проблемам методологии политической экономии, трактовкам фундаментальных категорий экономической теории. Для широкого круга читателей, интересующихся историей экономической мысли. Ответственный редактор — академик Л.
«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
ПЕРВАЯ КНИГА О РУССКОЙ АРТИЛЛЕРИИ ЦАРСТВОВАНИЯ ИВАНА ГРОЗНОГО! Русская артиллерия внесла свой громкий вклад в военную историю XV–XVI веков. Появившись в Москве лишь в конце XIV века, она еще в XV столетии значительно отставала в своем развитии от западноевропейской, но уже к середине XVI века, по признанию самих иностранцев, была на одном уровне с лучшими европейскими арсеналами (немецкими, итальянскими), а Русское государство обладало самым мощным и современным артиллерийским парком в Восточной Европе. На основе материалов отечественных и зарубежных архивов ведущий специалист по отечественной артиллерии от Ивана III до Смутного времени, кандидат исторических наук А.Н.
К 300-ЛЕТИЮ ОКОНЧАНИЯ ВЕЛИКОИ СЕВЕРНОЙ ВОИНЫ! «Чрез взятие сего города Санкт-Питербурху конечное безопасение получено» – так Петр Великий прокомментировал взятие русскими войсками Выборга в 1710 г. Всего же за продолжавшуюся 21 год войну России со Швецией насчитывается около семидесяти осадных операций, ведь захват и оборона крепостей составляли значительную часть военного дела начала XVIII столетия. Книга Бориса Мегорского посвящена этой типичной для своего времени, но малоизвестной сегодня стороне боевых действий эпохи Петра I. При описании осадной войны автор обращает внимание на вопросы повседневности, рутинные задачи, воинские традиции и обычаи, поведение в боевой обстановке.
«ЧЕГО НЕ МОГЛА СДЕЛАТЬ ПЕХОТА, ТО СДЕЛАЕТ КАВАЛЕРИЯ» — эти слова генерала А. Н. Куропаткина, главнокомандующего русской армией в войне с Японией, были сказаны о сражениях 1904–1905 гг. Однако в Первую Мировую и Гражданскую войны боевое применение кавалерии только подтвердило верность его оценки. Уже первые бои 1914 г. показали превосходство русской конницы над кавалерией германцев и австрийцев как в качестве личного состава, так и в боевой подготовке, а на фронтах Гражданской войны красные конники (в первую очередь из легендарных 1-й и 2-й Конных армий) сыграли ключевую роль, серьезно повлияв на ее исход.
Они завоевали для Римской империи полмира. Они пронесли римских орлов от Британии до Персидского залива и от Африки до Рейна и Дуная. Они были становым хребтом величайшего государства Древнего мира. Римские легионы по праву считаются самой мощной, совершенной и эффективной боевой машиной своего времени, по многим параметрам не превзойденной до XVIII века нашей эры. Феноменально дисциплинированные и организованные, великолепно обученные, вооруженные по последнему слову техники, они не знали себе равных более полутысячи лет – недаром сами римляне приписывали создание легионов не только человеческому разуму, но и «Божественному провидению». Боевое расписание и тактика, вооружение и боевое применение, редкие поражения и знаковые победы – в этой книге, беспрецедентной по глубине и охвату материала, история римских легионов предстает во всем ее величии.