— Простите меня, Сесил, за мою неловкость.
От прикосновения льда Сесил напряглась и съежилась. А потом контраст между холодом ледяных кубиков и горячими руками Рэнда вызвал дрожь, томительной волной пробежавшую вдоль позвоночника.
— Все хорошо, — сказала она, тяжело дыша и уставясь на макушку его склоненной головы. Ей вдруг захотелось, чтобы он убрал лед и снова взял в руки ее щиколотку.
Как бы прочитав ее мысли, Рэнд положил ее ногу себе на колени и стал нежно массировать.
— Нет, совсем не хорошо, — сказал он с сожалением. — Я так хотел доказать вам свою пригодность игрока, что несколько пересолил. — Он поднял голову, его карие глаза выражали раскаяние. — Это моя вина, простите меня.
Его слова обескуражили Сесил и вывели из приятной расслабленности, вызванной прикосновением его рук. Прежние взаимоотношения с мужчинами не подготовили ее к такой ситуации. У нее было трое братьев, и если когда-либо родители и заставляли их просить у нее прощения, то звучало оно скорее как угроза. Что касается мужа, он никогда не просил у нее прощения, независимо от того, был или не был виноват.
Столкнувшись с такой незнакомой для себя чертой у мужчины, Сесил растерянно заерзала на скамейке.
— Правда, Рэнд, все хорошо. Вы отлично играли. — Тут она попыталась усмехнуться. — Честно говоря, лучше, чем я ожидала. У меня и в мыслях не было, что вы помешаете мне сделать бросок.
— Ну, как тут у вас? Все в порядке?
Подняв голову, Сесил увидела Джека.
— У всех все в порядке, — ответила она, радуясь его появлению.
— Кого подвезти домой?
Сесил собиралась ответить, но Рэнд ее опередил:
— Я сам отвезу Сесил на ее джипе, но потом воспользуюсь твоей помощью, чтоб забрать отсюда свою машину.
— Я буду дома, позвони мне. — Джек повернулся к Сесил. — А Горди и Сисиль сегодня у твоей мамы?
— Да, у нее.
— Я подброшу туда Дента и сообщу о случившемся. Твоя мама наверняка оставит ребят на ночь у себя.
Сесил вздохнула; Джек постоянно отстаивал права ее мамы, которая всегда искала предлога, чтобы побыть с внуками. На этот раз Сесил не будет возражать.
— Спасибо тебе, Джек.
— Нет проблем. Подлечи ногу.
Оставшись наедине с Рэндом, Сесил почувствовала себя скованной. Ее ступня лежала у него на коленях, придерживаемая его рукой. Интимная поза и воцарившееся молчание вызывали чувство неловкости.
Хлопнув ладонями по бедрам, она с неестественной бодростью воскликнула:
— Ну что ж, не отправиться ли нам домой?
Рэнд осторожно опустил ей ногу, затем встал, и не успела она опомниться, как он снова взял ее на руки.
Пытаясь высвободиться из его объятий, Сесил приговаривала:
— Незачем себя утруждать, Рэнд. Я вполне могу идти сама.
Он внимательно посмотрел на нее, и она замолчала.
— А я могу вас нести, доставьте мне это удовольствие.
— У вас есть электрогрелка?
Сесил застонала. Что он еще надумал? Она страдала от всех этих нежностей, которые выпали сегодня на ее долю.
Дорога домой была настоящей пыткой. Он ехал так медленно, что привлекал всеобщее внимание. Но это еще не все: он внес ее в дом на руках и уложил в постель. Затем, взбив подушки, одну из них подложил ей под ногу и сделал компресс со льдом.
Если он предложит ей куриного бульона, решила Сесил, она выльет его ему на голову. Может быть, тогда до него дойдет? Она не нуждается в его заботе!
— Нет, — солгала она, надеясь, что Рэнд наконец уйдет. — У меня нет электрогрелки.
— Тогда я сбегаю и куплю.
Он уже сунул было руку в карман за ключами, но Сесил его остановила.
— Подождите! — воскликнула она, делая вид, что вспомнила. — Кажется, у меня есть. Посмотрите в стенном шкафу, вон там, не доходя до холла.
Через минуту Рэнд вернулся с грелкой, размотал провод и вставил вилку в розетку возле ее кровати. Осторожно приподняв ей ногу, он убрал пакет со льдом и положил грелку на щиколотку. И сразу же по коже у нее побежало тепло, но не от грелки, которая еще не нагрелась, а от его рук. Стараясь этого не замечать, Сесил следила за его движениями.
У него были большие, сильные руки; длинные пальцы ловко массировали ей ногу. У Дентона тоже были крупные руки. Но руки Рэнда чем-то отличались. В чем же разница?
Доброта.
Это слово всплыло само собой и поразило ее. Прикосновение его рук было добрым и теплым, а руки Дентона были холодными и равнодушными.
— Нужно попеременно давать то холод, то тепло, каждые пятнадцать минут, тогда не будет опухоли, — сказал он и снова уложил ее ногу на подушку.
Сесил казалось, что она утопает в сладком сиропе. Если у этого парня столько неизрасходованной заботливости, надо будет познакомить его с какой-нибудь одинокой подругой. Когда он попытался еще и поправить подушку у нее под головой, она взяла его за руку:
— Рэнд, угомонитесь, вы уже сделали более чем достаточно.
Он покорился и отошел от нее.
Не желая его обидеть, ведь он так старался, она благодарно улыбнулась:
— Очень вам признательна. Но хватит уже, хватит. Отправляйтесь домой.
— Но вы не можете ходить. А если вам что-то понадобится?
— Уверяю вас, мне ничего не надо. А если понадобится, я позвоню матери или Мелинде.
Упрямое выражение на его лице говорило о том, что так просто он не уйдет. Сесил изобразила просительную улыбку:
