«Я всегда на стороне слабого». Дневники, беседы - [24]

Женское

July 16th, 2007 at 10:58 PM

Жарко. С секретарем Наташей увидели в витрине платье — синее в белый горох. На манекене. Мой размер.

Заходим.

— Я хочу померить это платье.

— Платье?

— Да. В горошек.

— Ну давайте, девушки.

Разделась (простите, кого смутила). Надела. Зову Наталью. Она входит, ее оттесняет продавщица. Тоже посмотреть хочет.

Я говорю:

— Занавеску прикройте, пожалуйста!

— А что, у вас фигура ничего себе, стесняться нечего. Вот только груди у вас считайте что нету. А это платье грудь требует.

Current Mood: смеюсь

P.S. А все-таки я купила себе платье. Из чистой вредности.

Не в белый горох на синем, так как грудь бодливой корове… дальше вы знаете сами.

Шелковое, прозрачное и подходящее мне по размеру. Надену. И уеду.

И буду танцевать. И смеяться. Ну и всякое, что полагается делать в отпуске. На день. На полдня. Но отпуск.

Жемчуг

July 20th, 2007 at 9:54 PM

Искала серый жемчуг. Знаете, как недосягаемая мечта. Нет, я совсем не хочу его купить или принять в подарок. Он мне совершенно не нужен.

Мне нравится просто смотреть на него. На его матовый блеск, на неправильную форму жемчужины.

Так как довольно длинный сегодняшний день почти закончился, в ожидании последнего, надеюсь, на сегодня звонка я поискала серую жемчужину в гугловских картинках.

И что же я нашла? Тыкву с таким названием, цвет автомобиля, какие-то украшения, ресторан и только на почти последней странице — серые жемчужины. Холодные, большие и такие ненужные.

Пламя

July 22nd, 2007 at 9:51 PM

Она не входила. Она влетала.

А его перевели в хоспис днем. Собрать анамнез оказалось делом нехитрым. Здесь болит, там тянет, рвоты нет, болей тоже нет.

— Почему к нам?

— А посоветовали.

Осматриваю. Вышибается дверь — со свистом — она так приходила.

Я прошу ее выйти. Резко. Вышла. Дверью стукнула. Громко так. Весомо.

— Видели?

— Да.

— Нет, вы ее видели?

— Видела.

— Ну и как?

— Что как?

— Да, доктор, КАКАЯ она!

— А…

— Таких больше нет.

— Но вы-то нашли.

— Нет — я успел найти. Успел.

— Значит, повезло вам. И ей.

— Ей меньше.

— Ну, не надо так грустно.

— Это пламя, а не женщина. Пламя. Танго.

— У вас кто-то есть из близких?

— Мне больше не нужен никто. Я все нашел.

— Вы из Одессы?

— Да.

— А она из Киева?

— Ну, пустите уже ее, доктор.

Бабник

Aug. 1st, 2007 at 8:09 PM

Осматриваю старого пациента. Его жена стоит рядом и вдруг безапелляционно заявляет:

— Да он бабник.

Отвечаю ей, что мне, по большому счету, все равно.

Она же, явно желая поговорить о его неверности, повторяет:

— Бабник, бабник, всю жизнь мучаюсь.

А мучаются они вместе пятьдесят восемь лет. Столько и прожить не каждому дано.

Собираюсь уходить. Дед, сидя в кресле, рычит мне:

— Елизавета Петровна, я же не того…

— А что?

— Ну не бабник я. В прямом смысле.

— ?

— Я о них, о бабах, только думаю.

Про желания

Aug. 5th, 2007 at 3:01 PM

Капризный больной. Сложный, со своими заморочками. Или в стену смотрит, или в никуда.

Разговариваю, как с глухонемым. На себе показываю и спрашиваю: «Здесь болит? А здесь?» Иногда кивает. Больше молчит.

Я заметила, что есть такие люди — совсем не обязательно больные, — которым гораздо проще общаться вживую, чем, например, по телефону. Реже бывает наоборот. Вот тут как раз тот случай.

Звонить не представляется возможным, снова иду на расспросы, что и как, но он просто непробиваемый.

Я не люблю устанавливать рамки для больных, поэтому, говоря совсем честно, из меня можно вить веревки.

Предлагала поесть, попить, посидеть, постоять около окна, погулять, почитать, послушать, отвезти и привезти, еду, вино, водку и так далее.

Стараюсь не сорваться, а тянет. Но нельзя. Снова упрашиваю. На втором часу он меня пожалел.

— Хочу.

— Что?

— Желаний. Любых. А их нет.

Не понятно

Aug. 12th, 2007 at 9:54 AM

Она говорила прерывающимся голосом.

— Елизавета Петровна, это Галя.

На сегодня звонок любой Гали у меня ассоциируется с медицинской сестрой, которая сейчас работает с моей мамой[17].

Я выдохнула из себя только:

— Что?

Она снова заплакала. Мне показалось, что я перестала дышать.

— Говори, — не выдержала я.

— Это Галя, — снова слезы. — Вот вы встречаете разных людей, вы не могли бы им передать…

— Какая Галя?

— Ваша. Из Саратова. Больная.

Господи, у меня нет сил больше.

— Я передам. Скажи что. И как ты себя чувствуешь?

— Ничего. Вот скажите мне. Я усыновила ребенка. В Саратове пособие для одиноких усыновителей двести рублей. А он кушать хочет и растет. И главное, — она говорила быстро, потому что дорого звонить, — главное, что я такая не одна. Нас много, понимаете? Я только хочу, чтобы вы ИМ передали, что на эти деньги жить нельзя. Мы усыновили детей в начале девяностых, чтобы дать им новую жизнь. Передайте ИМ.

ИМ я не передам. Потому что они, видимо, не слышат совсем. Я передам вам.

Мне не понятно, за что наказывают людей. Мне не понятно, чем руководствовался чиновник, назначая такое пособие для одиноких усыновителей в Саратове. Мне много чего стало не понятно за этот почти год в Москве.

Галя не виновата, что заболела раком. Мальчик[18] не виноват в том, что его бросила биологическая мать.

Никто ни в чем не виноват.

Брошенки

Aug. 16th, 2007 at 10:54 AM

Так мы называем их между собой.

Сейчас их двое. Их палаты напротив. Обеим — по сорок с небольшим.