Я все отдам за тебя - [34]

Чтобы скоротать время, я принялась размышлять об Анне: какой она стала, как поведет себя, одна ли приедет или с мужем, и все такое. Вряд ли она захочет взять с собой мужа, раз ей предстоит встреча со мной.

Раньше полудня ждать ее даже не стоит. Я снова спустилась к порту. Солнце поднималось все выше и уже начало припекать. Впереди нас ждал новый жаркий денек.

Утром я была в брюках и свитерочке, но потом переоделась, выбрав белое платье без рукавов в голубой цветочек. Я причесалась и задумалась, глядя на себя в зеркало. Надо же, как человек может перемениться всего за несколько дней! Лицо бледное, несчастное, щеки впали, под глазами залегли тени. Да, видок еще тот, но мне было все равно. Не знаю зачем, но я все же накрасила губы. Странно, но любая женщина обязательно накрасит губы и приведет в порядок волосы и ногти, будь она хоть в трауре, хоть в радости.

Беспрестанно поглядывая на свои маленькие часики, я не переставала думать об Анне. «Ни в коем случае нельзя настраивать ее против себя», — повторяла я снова и снова. Если она начнет сопротивляться, надо быть похитрее и постараться что-нибудь придумать, заставить ее переменить свое мнение. И ни в коем случае не терять над собой контроль. Все козыри — у нее на руках. Если у Анны не осталось к сыну никаких чувств — хотя мне это казалось совершенно невероятным, даже если учесть, что она отдала его! — она может легко развернуться и уйти. И тогда он умрет.

Эта ужасная мысль все утро неотступно следовала за мной.

Завтракая за маленьким столиком на улице, я думала о Гиле Барретте и его необычайной доброте, за которую мне нечем отплатить. Только благодаря Гилу Анна прилетит сегодня ко мне.

Я дважды звонила в аэропорт узнать, не прибыл ли рейс из Рима. Оба раза мне ответили: «Нет». Потом я решила вызвать такси и поехать встречать ее, но передумала и отменила заказ. Встреча предстоит не из радостных, лучше уж пусть она сама сюда приедет. Гил дал ей адрес.

Я как раз выбирала открытку — один из тех красочных экзотических видов, до которых так охочи итальянцы, — когда услышала автомобильный гудок. У меня сердце остановилось. Я вскочила как ошпаренная и увидела приближающийся к гостинице огромный «фиат». Бенно тоже заметил его и кивнул в ту сторону:

— Должно быть, э-подруга сеньоры едет… это э-автомобиль Луиджи, моего друга, он в э-аэропорту работает.

Я закрыла глаза. Глупо, конечно, но мне показалось, что я вот-вот рухну в обморок. Наступил самый критический момент в моей жизни, поскольку от него зависела жизнь Бинга.

— Я пойду к себе, Бенно, — прокашлялась я. — Если это сеньора Хопкинс, пожалуйста, пришлите ее наверх.

Я поднялась в маленькую беленькую комнатку, присела на краешек кровати и крепко сплела пальцы.

Через несколько минут в дверь постучали, я ответила «входите», и на пороге появилась Анна.

Глава 12

Она совсем не изменилась. Все та же шикарная красавица Анна, только на одиннадцать лет постарше, и, может, немного веса набрала — в молодости, перед свадьбой с Руди, она была кожа да кости, — но на лице — ни единой морщинки. Глаза сверкающие, лучистые, золотые волосы подстрижены короче прежнего. Безупречную картинку дополняли розовый элегантный костюмчик по фигуре, белые туфельки и перчатки, в руках — белая же сумочка. Анна представляла собой идеальный образчик шикарной американки, которая умудряется выглядеть безукоризненно даже после перелета Рим — Генуя в жаркий солнечный день.

Мы стояли и глазели друг на друга. В ее огромных глазах светились тысяча вопросов.

— О, Анна!.. — протянула я ей навстречу руки.

Но Анна не двинулась с места и рук моих не взяла. И вообще вела себя так, будто мы никогда не были с ней лучшими подругами. Она даже на шаг назад отступила, как будто боялась, что я до нее дотронусь.

— В чем дело? — спросила она. — Что происходит? Ради бога, скажи, зачем ты разыскивала меня по радио?

Ее австрийский акцент еще давал о себе знать, но голос стал более резким, американизированным, если можно так выразиться. Я пустилась было в объяснения, но она тут же оборвала меня:

— Я приехала только потому, что этот человек, мистер Как-его-там, дал мне понять — это срочно. Но ты поставила меня в ужасно неловкое положение. Я не знала, что мужу сказать. Он, наверное, решил, что я из ума выжила… когда услышал это объявление, которое я была не в состоянии объяснить. А что я, по-твоему, могла ему сказать? Ему же не известно ни про тебя, ни про Кицбухел… — Анну аж передернуло, когда она произносила это название. — Поэтому я даже начать объяснять не могла. Сказала, что, видно, моя давняя подруга попала в беду, а я обещала прийти ей на выручку, если что, только и всего. Он хотел со мной поехать, и моя приемная дочь Каролина тоже, но мне пришлось им отказать. Мы собирались осматривать руины Рима, но мне на всякие там руины наплевать, так что я настояла, чтобы они не меняли своих планов. Каролина без ума от археологии и всякого такого. Одним словом, удалось одной выбраться. Но ты меня до смерти перепугала. Я всю дорогу переживала. Тебе этого не понять!

Она прервала свою тираду, раздраженно бросила перчатки с сумочкой на кровать и оглядела непритязательную комнатку с выражением «Это уж слишком!». Я невесело усмехнулась. Все та же Анна, только еще больше набалованная. Совсем не похожа на испуганную зареванную девчонку, которая в буквальном смысле слова валялась у меня в ногах, умоляя помочь ей.