Я видел, как живет Италия - [93]

Как всегда, мы были восхищены Перуджей и Ассизи; с сердцем, преисполненным успокоения, созерцали Пьяцца ди Пальо в Сиене; два дня кряду неутомимо бегали по Флоренции от колокольни Джотто к Батистерию и оттуда к Палаццо и Понте-Веккьо. В Пизе мы испытали былое волнение, вновь открывая это впечатляющее прошлое, вклинившееся в настоящее.

А потом, прощаясь с Италией, мы приехали в Сан-Джиминьяно. Из бесчисленных башен, некогда спесиво возвышавшихся здесь, осталось всего несколько, но и их достаточно, чтобы город сохранил свой неповторимый облик.

С террасы ресторана можно было не рассматривать спокойные поля, а дать глазам отдохнуть на них. Именно здесь бог должен был бы заключить мир с Человеком, именно здесь он его когда-нибудь и заключит.

Когда враждовавшим семьям этих мест приходилось строить дома рядом, они, не желая возводить общую стену, ставили каждый свою на расстоянии десятка сантиметров, оставляя между домами «трещину злопамятства».

Где оно, злопамятство прошлых лет?

Мы видели не все из того, что стоило повидать. Нам не все понравилось из того, что могло понравиться. Мы не все возненавидели из того, что было отвратительным. Но если бы каждого из нас спросили: знаешь ли ты страну, где зреют апельсинs[201]? — и Лилла, и я могли бы по совести ответить утвердительно.

Потому что мы ее крепко полюбили.

Еще одна Италия

Путевые очерки об Италии? Возможно, у читателя, когда он увидел эту книгу, возникло сомнение. Книг на эту тему — читано-перечитано. В последние годы в каком только «толстом» журнале не появлялись записки туристов, побывавших в солнечной средиземноморской стране? Но вот прочитана первая глава записок Ноэля Калефа, вторая, третья… Перевернута последняя страница. Впечатление? Вы побывали еще в одной Италии, в такой, с какой раньше были мало знакомы. Вы еще больше подружились с замечательным итальянским народом, еще больше полюбили его страну.

Правда, на этот раз вы смотрели на нее глазами француза, да к тому же еще человека, со взглядами которого далеко не всегда и далеко не во всем были согласны. Но во время длительного путешествия по Италии вы с ним часто спорили, и от этого путешествие становилось только увлекательнее.

Автору книги было нелегко. Труднее, чем, например, Ганзелке и Зикмунду, которые путешествовали одновременно с ним по далеким, полуневедомым странам. Им, когда они писали свои книги, не приходилось вспоминать древнеримское проклятие: «Pereant qui ante nos nostra dixerunt!» («Да погибнет тот, кто сказал раньше нас то, что говорим мы!»)

И все же Ноэль Калеф рискнул снова открыть «латинскую сестру» Франции, страну, из которой в парижских газетах ежедневно печатается столько корреспонденций и репортажей, что вместе, они могут составить увесистый том.

Итак, в путь. Главных персонажей трое: Калеф, его жена Лилла и их автомобиль, с которым они настолько сжились, что зовут его человеческим именем Пафнутий… Автор поставил перед Пафнутием задачу не останавливаться перед общеизвестным; сам же он твердо решил не описывать это общеизвестное и даже не замечать его.

Ноэль Калеф не в первый раз путешествовал по Италии. Поэтому ему нетрудно было стряхнуть с себя груз «общетуристских» впечатлений и прописных сведений. Мудрый Пафнутий небрежно прошмыгнул по асфальту мимо всего, набившего оскомину, и читатель только поблагодарит его за это. Автор же деликатно промолчал даже о Дворце дожей в Венеции, о художественных галереях Флоренции, о римском соборе святого Петра, о Колизее, о Капри…

А ведь, казалось бы, Калеф соблюдал маршрутную схему множества туристов из Франции и других стран. Турин, Милан, Венеция, Болонья, Рим, Сардиния, Сицилия, Калабрия, Неаполь. Словом, Пафнутий проехал по всей Италии, материковой и островной. Больше всего интересовали Калефа итальянцы. Иногда названные, иногда — обозначенные условно: «крестьянин из Сассо», «трактирщик из Болоньи», «высокопоставленный чиновник из Рима»; в книге нет того излишнего стремления к документальности, которое обрекает на преждевременное старение множество путевых заметок.

Но Ноэль Калеф вращался преимущественно в определенной среде, в определенной части итальянского общества, которая в политической литературе именуется «средними слоями». Именно эта часть итальянского народа находится в состоянии непрерывного брожения, подвержена самым различным политическим влияниям — от коммунистических до неофашистских. Главная же сила, воздействующая на психологию итальянского буржуа, — католическая церковь. И если в этой книге Ноэль Калеф весьма старательно избегает акцентировать свои партийно-политические симпатии, то он, бесспорно, выступает принципиальным антиклерикалом.

Калеф понял, что всевластие Ватикана в умах и сердцах миллионов и миллионов «средних итальянцев», и особенно итальянок, — это очень важный фактор, сдерживающий политический и социальный прогресс в стране. В послевоенной Италии велики успехи Коммунистической партии. Многими муниципалитетами руководят левые силы, большие коммунистическая и социалистическая фракции заседают в парламенте. И кто знает, как далеко бы пошли социальные преобразования в Италии, если бы церковь не вмешивалась ежедневно в политическую жизнь страны, становясь на стражу буржуазных порядков!