Я уйду с рассветом - [68]

Мое внимание привлек приглушенный плач, раздававшийся из сквера. Я пригляделся: согбенная фигурка заставила меня остановиться. Я бросил велосипед у входа в сквер и приблизился к рыдавшему, как оказалось, мальчику:

— Что случилось?

Обеими ладонями он держал раненую птицу. При виде этой картины я встал как вкопанный: на меня нахлынули воспоминания. Только у этого ребенка было другое лицо.

Мальчик всхлипнул. Вернувшись к действительности, я присел рядом с ним:

— Как это произошло?

Подбородок у него дрожал, он поглаживал желтую грудку вьюрка.

— Je ne voulais pas…[84] — Ребенок опять всхлипнул.

— Ничего, ничего, — сказал я, осматривая нанесенный урон. Одно крыло птички безжизненно свисало вниз. — Ну да, крылышко сломано. Но если о нем позаботиться, через несколько недель вьюрок снова сможет летать. — Я вытащил нож из ботинка, и мальчик сразу же спрятал птичку у себя на груди. Я улыбнулся, отрезал полоску ткани от полы своей рубашки и вернул нож на место. Протянув руки, спросил: — Можно?

Он вытер мокрое лицо рукавом и неуверенно протянул мне вьюрка. Я взял хрупкое существо в ладони и успокоил его, погладив большим пальцем по хохлатой головке. Мальчик придвинулся поближе. Я осторожно прижал сломанное крылышко к тельцу и закрепил его там с помощью ткани, убедившись, что бандаж хорошо удерживает крыло на месте, но позволяет птичке дышать свободно. Мальчик завороженно наблюдал за мной, его рыдания стихли.

— Если ты будешь ухаживать за ним, кормить семенами и крошками, поить водой, его крылышко заживет.

Я не знал, что мальчик понял из моих слов, но он вдруг вскочил и с криком «Attendez!»[85] скрылся за поворотом. Я ждал, стоя на коленях и предаваясь воспоминаниям. Через несколько минут он вернулся и протянул мне корзинку, которую выстелил одеяльцем. Я положил птичку в сделанное мальчиком гнездо и наблюдал, как он заботливо укладывает ее. Точно так же заботился о раненых и больных существах мой Оуэн.

Ребенок улыбнулся мне:

— Merci, monsieur.

Получив ответную улыбку, он проводил меня обратно к улице, где я оставил украденный велосипед. Я четко произнес название больницы, которое мне сообщила аббатиса.

— Ты знаешь эту больницу? — Я повторил название.

Мальчик нахмурился, потом лицо его прояснилось, и он энергично закивал. Он было ринулся вперед, но, вспомнив про своего новоявленного питомца, жестом попросил подождать и, подхватив корзинку, забежал в открытую дверь дома, откуда вернулся без нее. Затем пригласил меня следовать за ним.

Он несся по улицам, и даже несмотря на то что я ускорил шаг, мне приходилось поспешать, чтобы не отставать. Пройдя через лабиринт улиц, мы оказались в центре города. Здесь мальчуган резко остановился на углу оживленной улицы, ожидая, пока я догоню его. Я посмотрел, куда он указывает, и увидел на другой стороне внушительное здание. Внутри у меня все сжалось, и я потер грудь, над бешено заколотившимся сердцем.

Повернувшись к мальчику, я подтолкнул к нему велосипед:

— Спасибо.

Он дотронулся до руля и неуверенно глянул на меня. Когда я кивнул и отступил назад, на его лице появилась щербатая улыбка. На меня обрушился целый поток французских слов, и он стал разгоняться рядом с велосипедом, а потом вскочил на сиденье, словно седлая лошадь.

С минуту я наблюдал за ним, а потом пересек улицу и вошел в здание больницы.

Мне удалось найти англоговоряшую медсестру. Когда я объяснил ей, чего хочу, она, сверившись по записям, отвела меня к палате на втором этаже.

— Третья койка.

На узкой кровати, свернувшись на боку, лежала маленькая, похожая на дитя, женщина. Темные волосы спутались, одна нога торчала из-под простыни. К крошечной пятке присохла грязь. Я прикрыл ногу простыней и обошел кровать.

Когда я рассмотрел женщину, меня пошатнуло. Она подтянула к себе колени, сломанной распухшей рукой обхватив огромный живот. Я едва смог дойти до стула и рухнул прямо на него. Наклонившись вперед, я уперся локтями в колени. Глаза щипало, и я прижал к ним ладони, стараясь сдержать эмоции.

— Временами ты так далек от меня.

Шепот Айлуид заставил повернуть голову. Я ответил с грубой прямотой:

— Я не специально.

— Знаю. — Она подошла ко мне, войдя с освещенной луной лужайки в густые ночные тени, окутавшие то место под деревом на каменной ограде, где я сидел.

Я поднял ее, посадив рядом с собой, и достал сигарету. Глубоко и неспешно затянувшись, я позволил дыму проникнуть и наполнить мои легкие, прежде чем выпустить его в ночь. Краем глаза я увидел, как Айлуид склонила голову набок.

— Тебя это беспокоит?

Она прокашлялась.

— Раньше не беспокоило, но теперь от дыма меня тошнит.

Я затушил сигарету о камень.

— Тебе нехорошо?

— Да нет… — Айлуид потянулась, взяла мою руку, лежавшую между нами на ограде, и положила себе на живот. Мягкая ткань ночной рубашки согрелась от ее кожи. — Я жду ребенка, это точно.

Я воззрился на жену, но в темноте было невозможно разглядеть выражение ее лица. Я попробовал отнять руку, но она еще сильней прижала ее к мягкому животу.

— Прошу тебя… — Голос ее осекся. — Пожалуйста, Рис, пусть это вернет тебя домой. Ко мне. К нам.

Я промолчал, но, когда она перестала удерживать мою руку, я не убрал ее. Наоборот, придвинулся к Айлуид вплотную.