Я унес Россию. Апология русской эмиграции - [21]

Были и приятные отзывы. Как-то мне сказали, что приехавший в Берлин Максим Горький будто читал «Ледяной поход» и хорошо отозвался. Я написал Горькому, спрашивая, действительно ли он читал мою книгу? И быстро получил ответ, очень краткий: «Уважаемый г-н Гуль, я действительно читал Вашу интересную книгу…» и еще несколько слов. Меня эта «интересная книга» очень обрадовала. Я — мальчишка, первая книга, а тут — сам Максим Горький, мировая знаменитость, «всероссийский гигант», автор всяких Буревестников, Челкашей, Мальв, песен о Соколе и прочее, пишет — «интересная книга».

Был и такой факт. Встретился я как-то с издателем З. И. Гржебиным. Он тогда в Берлине начал грандиозное издательское дело в уверенности, что книги пойдут в Советскую Россию. Там он ворочал «Всемирной литературой». Ему ворожили Горький, Луначарский, кто-то еще. Гржебин был вхож в сановные советские круги. И вот, когда я с ним здоровался, он с улыбкой говорит: «А я ведь вашу книгу в России еще видел». — «Где же ее видели?» А Гржебин, улыбаясь: — «На столе у В. И. Ленина». Я онемел, ибо не ожидал, чтоб моя книга попала на стол к самому псевдониму № 1. Правда, в газетах я читал, в интервью с каким-то иностранным корреспондентом на вопрос, чем он сейчас занимается, Ленин с усмешкой сказал; «Читаю книги господина Шульгина, — и добавил. — Надо изучать своих врагов». Вероятно, после «изучения» Лениным Шульгина его «1920 год» и был переиздан Госиздатом в Москве. А о книге Аркадия Аверченко «Дюжина ножей в спину революции» Ленин даже высказался публично, и какую-то книгу Аверченко тоже переиздали с предисловием Ленина. Стало быть «изучалась» и моя скромная книга. Это неплохо.

О «Ледяном походе» было много отзывов (и устных, и печатных). Но самым приятным был отзыв Юлия Исаевича Айхенвальда. Произошло это так. Айхенвальд, автор в свое время известной книги «Силуэты русских писателей» (и автор несправедливого отзыва о стихах Валерия Брюсова — «преодоленная бездарность»^{6} приехал в Берлин среди высланных из России сорока четырех известных ученых, писателей и журналистов (всего выслали больше ста!). В Берлине уже существовал тогда русский «Дом искусств», председателем коего был эдакий старичок-живчик поэт Николай Максимович Минский. Сначала «Дом искусств» собирался еженедельно в кафе «Ландграф» на Курфюрстенштрассе, потом в кафе «Леон» на Ноллендорфплац. Я бывал там всегда. В этот раз пришел почему-то рано, но там уже сидела некая поэтесса Тэтида, в свое время приятельница Макса Волошина. С Татидой все мы дружили — Офросимов, Иванов, я, Корвин-Пиотровский. Как всегда Татида сидела у входа — члены «Дома Искусств» проходили бесплатно, а с «фармацевтов» бралась плата. И вот в зал первыми входят два человека. Татида хочет взять с них как с «фармацевтов». Я же сразу узнал Айхенвальда, которого запомнил еще по лекциям в России, и бросился к Татиде предотвратить неприличие. «Татида, — говорю, — это же Юлий Исаевич Айхенвальд!» Татида стала извиняться. Айхенвальд, улыбаясь, повернулся ко мне: «А откуда вы меня знаете?» — «Как откуда? Вас, Юлии Исаевич, вся Россия знает!» — Айхенвальд засмеялся: «А, простите, как ваша фамилия?» Я назвал и вдруг Айхенвальд удивленно; «Роман Гуль? Автор „Ледяного похода“? Я в Москве читал вашу книгу — прекрасная книга!» Я что-то благодарно промямлил, а он: «Книга там имеет успех, но они, наверху, ее тупо расценивают как какое-то разоблачение белого террора, по сути же она против гражданской войны вообще, а это вода вовсе не на их мельницу!»

В Берлине Ю. И. Айхенвальд сотрудничал в газете «Руль» как литературный критик. Писал под псевдонимом «Кременицкий». Но Ю. И. недолго прожил. Он был очень близорук, и однажды, неудачно пытаясь перейти улицу, попал под колеса трамвая. Так, на берлинской улице, погиб русский известный писатель, выброшенный на чужбину «псевдонимами».

Отзыв Ю. И. был приятнее всех других потому, что он прочел мою книгу так, как я ее писал. И Ю.И, был прав о воде и мельнице. Когда «Ледяной поход» переиздали в Советской России, у читателей он имел успех, но власти скоро сообразили, на чью мельницу эта вода, и «Ледяной поход» исчез с книжного рынка и из библиотек, попав в «запретные фонды» как не соответствующий «генеральной линии» партии. Эту «линию» компартии по вопросу о войне совершенно точно выразил Сталин в письме к Максиму Горькому (Соб. соч. Сталина, т. 12), когда тот предложил начать издание журнала «О войне». В то время советская печать была занята пропагандой о воинственности Франции и Англии и о том, что война вот-вот может вспыхнуть. Горький предлагал издание журнала, в котором хотел рисовать ужасы войны. Известный литературный критик А. Воронский, редактор «Красной нови», идею Горького поддерживал. Но вот что Сталин ответил Горькому: «На книжном рынке фигурирует масса художественных рассказов, рисующих „ужасы“ войны и внушающих отвращение ко всякой войне (не только к империалистической, но и ко всякой другой). Мы против империалистической войны, как войны контрреволюционной. Но мы за освободительную антиимпериалистическую войну, несмотря на то, что такая война, как известно, не только не свободна от „ужасов кровопролития“, но даже изобилует ими <…> Мне кажется, что установка Веронского, собирающегося в поход против „ужасов войны“, мало чем отличается от установки буржуазных пасифистов». В 1936 году Сталин отравил Горького. Примерно в те же годы Сталин расстрелял Воронского.