Я стройнее тебя! - [101]

Сейчас у них нет времени на разговоры. В замке чуть слышно щелкает ключ, одна створка фургона приоткрывается, и кто-то проходит внутрь.

Келли тихонько спрашивает:

— Кто там?

— Не бойтесь.

Голос приятный. Незнакомец подходит поближе. Его бледная кожа лишь немногим темнее безупречно чистого белого тренировочного костюма, в который он одет; на плечах у него серебряные полоски и золотое крыло, а на кармане вышита эмблема Сильфании.

Мать и дочь Аберкромби замирают. Келли гордо приподнимается на своей каталке.

— Я полагаю, вы пришли за мной.

— В некотором роде.

Марг хватает крюк, которым пользуются грузчики. Единственное, что оказалось под рукой.

— Только прикоснитесь к ней, и я вас убью.

— Не все, кто работает на Преподобного Эрла, согласны с тем, чем он занимается, — произносит незнакомец. — Я пытаюсь ее спасти.

Келли ерзает.

— Спасти?

Марг делает выпад крюком.

— Я вас предупредила.

— Мама, мне кажется, он пришел нам помочь.

— Допустим, — говорит Марг, — и кто же вы такой, черт возьми?

— Меня зовут Гэвин. Гэвин Патеноде. — Он не сдерживается и добавляет: — Возможно, вы не знаете, но мы сейчас находимся в Сильфании. А меня недавно произвели в архангелы.

— В Сильфании?!

Келли поворачивается к Марг:

— Да. Вы разве не догадались?

Гэвин говорит:

— Я шел к этому столько лет, а теперь отказываюсь от всего этого.

Энни яростно шипит:

— Преподобный Эрл!

Марг видела много рекламных роликов; она разузнала все о рангах Сильфании еще в те времена, когда ей казалось, что у нее хватит денег туда поехать.

— Итак, — обращается она к Гэвину, — вы архангел Преподобного Эрла, и при этом пытаетесь нам помочь?

Он кивает.

— Я купился на это все, я полностью верил ему, пока не узнал всю правду.

— И что же именно?

— Он поставил меня во главе своей новой программы, — признается Гэвин. Он морщится и подавленно умолкает.

— И это касается…

— Это касается стариков.

Марг Аберкромби чувствует, что он задел ее болевую точку, о которой она и не подозревала.

— Стариков?!

— Вы не слышали о «Решениях»? Это его новый масштабный проект.

— Для пожилых?

— Да, для пожилых. Они отписывают сбережения, которые всю жизнь копили, чтобы до остатка дней бесплатно путешествовать, а между поездками вести приятный образ жизни и постоянно быть окруженными заботой, а потом… — новоиспеченный архангел думает, стоит ли договаривать. Наконец он качает головой. — Вам этого лучше не знать. Я пришел сюда, потому что не могу позволить ему творить такое безнаказанно.

Почему же все это вызывает у нее такую тревогу? Марг произносит неуверенным тонким голосом:

— Так вы думаете, что сможете это остановить?

— Надеюсь. Но вначале нам нужно отсюда выйти.

Следующие ее слова звучат уже как стон; она хочет держаться стойко, но у нее ничего не получается.

— Это понятно.

— Послушайте, — убеждает ее Гэвин, — сейчас у нас нет времени на споры. Вы позволите мне помочь вам?

Марг разглядывает его лицо. Вся ответственность, по крайней мере здесь, в фургоне, легла на нее. Ей нужно действовать осторожно. Она должна защитить собственную дочь и еще чью-то дочь. Она медленно произносит:

— Не уверена, но думаю, да.

Келли говорит:

— Обо мне не беспокойтесь, — но на нее никто не обращает внимания.

— Тогда положите этот дурацкий крюк и послушайте. Как вы думаете, вы вдвоем сможете помочь мне вывезти отсюда каталку?

Наступает молчание, Марг и Энни размышляют над его вопросом. Под весом Келли резиновые шины почти сплющились. Катить будет трудно, а ведь еще придется спускаться по трапу. Ее нужно будет вытолкнуть и удержать на месте. Допустим, трап уже подставили, но ведь спуск на землю будет крутым. С края грузовой платформы на эстакаду и с эстакады в кузов Келли катили четыре мужика, а ведь там эстакада была на одной высоте с кузовом. Гэвин изучающее смотрит на них, а они на него. Мать и дочь Аберкромби и отступник-архангел поворачиваются к Келли. Еще несколько минут назад она вовсю убеждала их оставить ее и бежать, но теперь Келли уже другой человек.

Гэвину незачем повторять, что времени у них мало. Сейчас все молчат, потому что никто не готов принять решение.

То, что происходит дальше, потрясает их всех. Тихо, потому что толстые привыкли двигаться тихо и часто пользуются этим, Келли спускается с каталки. Когда она встала на пол, фургон покачнулся, но дальше она идет совершенно бесшумно. Их подруга слегка пошатывается, но при этом высоко несет голову, а выражение ее лица величественно, как профили на фризе Парфенона.

— Келли.

— Келл!

Келли отвечает:

— Я пойду сама.

Глава 30

Запись в дневнике. Сильфания

Ночь тянется долго, и в природе все неизменно. Здесь же у нас кое-что поменялось.

Зои и я посидели с Бетти до тех пор, пока не решили, что уйти будет безопасно. Мы убедились, что снаружи ничего уже не шевелится. Четкого плана у нас не было, мы просто не могли оставаться здесь. Мы желали освободиться. Отстоять свои права. Отомстить. Мы хотели сбежать из этого гигантского хлева, в котором сено, солома и стойла, предназначенные для коров, ясно говорили о том, кем считает Преподобный Эрл своих возлюбленных. Всех нас. Мы были злы и жаждали мести. Чувствовали себя обманутыми. Нас окружало презрение. Еще были стыд и особый состав. Любым способом, во что бы то ни стало, клялись мы, заставим его заплатить. Стараясь поймать равновесие, я встал на зыбкий водяной матрас и приподнял Зои на верх деревянной загородки. Она уже держалась руками за край и собиралась перебросить ногу и спуститься, как все здание содрогнулось. Земля задрожала, когда к строению подъехал тяжелый транспорт. «Грузовики, — подумал я, — один бог ведает, что за техника».