Я стройнее тебя! - [99]
Она опустилась на пол кабины и не поднималась, пока пикап летел по подъездной дороге; солнце закатилось. Они ехали долго, и Марг все это время послушно оставалась внизу, все так же скрючившись. Когда водитель остановил машину, была уже ночь. Он похлопал Марг по плечу, и она, ощущая, как сводит судорогой каждый мускул, поднялась и села, ожидая получить указания. Вместо этого водитель только махнул рукой. Пикап стоял в тени восемнадцатиколесного грузовика, на каких обычно перевозят мебель; огромный фургон был припаркован к грузовым воротам. Из открытых дверей, у которых, как мастодонт на водопое, стоял фургон, лился свет ламп. В низенькой цементной постройке не было ни окон, ни дверей, кроме этого входа в док, и здание выглядело таким кротким и безобидным, что никакой пилот, пролетая над ним, не стал бы снижать скорость, чтобы рассмотреть постройку повнимательнее. Только отчаянная мать могла понять, что на поверхности была видна лишь малая часть здания, скрытого под землей, как айсберг под толщей воды. Она видела только вершину, но огромная постройка уходила глубоко в землю.
— О боже, — воскликнула она, — моя дочь там?
Водитель не ответил. Он указал на стальную лестницу на цементной стене, по которой можно было подняться в док. Задние двери фургона были открыты и готовы к погрузке. Одним быстрым движением он указал ей на наклонный трап, соединявший кромку дока и открытый кузов.
— Что я должна делать?
Как ему удалось передать ей это без слов? Не имеет значения. Она поняла: «Залезть внутрь».
И вот так она оказалась здесь.
Энни говорит:
— Ну, может быть, те люди, которые тебя привезли, следовали за нами и, типа, собираются помочь?
— Мне так не кажется, — отвечает Марг.
— То есть ты как бы не спросила?
— Я была так рада, когда нашла тебя, что ни о чем уже больше не думала.
Мать и дочь. Они, несмотря ни на что, все еще мать и дочь. Энни раздраженно повышает голос:
— Что мы теперь будем делать?
За долгие годы материнства Марг научилась быть терпеливой.
— Нужно ждать.
Келли с трудом садится на своей каталке.
— Вам, наверно, интересно, зачем нас всех сюда привезли.
Мать и дочь Аберкромби оборачиваются к ней.
— А ты что, знаешь?
— Свиньи не могут быстро двигаться, зато…
— Не называй себя так!
— Не кипятись, мама, это, типа, шутка.
Келли договаривает:
— …зато они хорошо соображают. Там, в Веллмонте, я не только полировала ноготки. Я была очень внимательна. И мне удавалось кое-что подслушать. Я… А-ах… — Должно быть, ей больно об этом вспоминать. Она откашливается.
Стоит тишина, и мать с дочерью ждут, пока она возьмет себя в руки.
— Вы знаете, что они решили не заставлять меня худеть?
— Ах, Келл.
— Они вовсе этого и не хотели. Я им нужна была толстой.
— Толстой! — громко говорит Энни. — Толстой! Для чего же это?!
— Откуда ты знаешь?
Келли отвечает сначала на вопрос Марг.
— Какое-то время, конечно, они делали всякие хитрые штучки, сажали меня на диету из одного риса, так что меня тошнило лишь от его вида. Симпатичная одежда, в которую мне было не влезть, ну, знаете эти старые приемчики? Но так продолжалось только первые несколько месяцев. Потом они начали стыдить меня и старались выработать рефлекторное отвращение к еде, ну, представляете, били плеткой, как скотину. И все это время меня кормили «особыми диетическими блюдами». И как бы я ни старалась похудеть, ничего не получалось, а они постоянно доводили меня до отчаяния.
— Бедная девочка.
Когда Келли вот так поднимает голову и бросает яростный взгляд, она похожа на едва оперившегося орленка.
— И вскоре я заметила, что даже если я съедала только половину того, что они приносили, то все равно прибавляла в весе… Не знаю почему, но я постоянно толстела! Потом мы с Энни попытались бежать из тюрьмы и оказались в их жуткой Сибири.
— Неужели все так ужасно?
— Ну, более-менее. Вот тогда-то они перестали церемониться. — Энни хочет остановить ее, но Келли взглядом заставляет ее замолчать. — В палате для нарушителей им больше не нужно было притворяться. Они добились того, чего хотели, и перестали делать вид, что стараются привести меня в норму, и сосредоточились на своей основной задаче. Они приносили вкусные мелочи в самые неожиданные моменты. И каждый раз я ложилась спать, а проснувшись, обнаруживала рядом поднос с обедом, и так я питалась пять-шесть раз в день, а ночью съедала еще пару ужинов. Через некоторое время они уже ничего не скрывали. Эти гадины приносили еду, садились вокруг и смотрели, как я ем. Приглашали своих приятельниц, Преданных с других этажей. Они приносили столько, сколько мне удавалось умять за один присест, а потом еще, а когда зашкаливало даже мой внутренний счетчик, они ставили мне капельницу, а это первый пункт на пути к желудочной трубке.
