Я смотрю хоккей - [5]
Для меня те, кто тянул с нами вместе лямку чемпионатов мира и кто вкусил от побед на этих чемпионатах, для меня все эти люди связаны узами особого братства, это люди, на которых я могу положиться во всем. А когда мне надо оценить, опытен ли тот или иной хоккеист, я думаю не о его возрасте и игровом стаже, а о том, на скольких чемпионатах мира он побывал вместе с нами.
После того как в Гренобле мы проиграли сборной Чехословакии и верхняя ступень пьедестала почета Олимпиады под нами закачалась, ко мне зашел Витя Полупанов. Он на восемь лет моложе меня и называет меня по имени-отчеству. Но насколько старше был он для меня тех, о ком говорил тогда со слезами на глазах: «Знаете, почему мы проиграли, Борис Александрович? Потому что мы решили: выигрывали на других турнирах, выиграем и здесь. И стали уже дырки в пиджаках прокручивать для значка ЗМС («заслуженный мастер спорта»)».
В тоне Полупанова чувствовалось суровое осуждение. В тот момент я был согласен с ним. Но когда Виктор ушел, я задумался… Вот только что мы проиграли матч, но еще сохраняем надежду на первенство. Последний раз мы потерпели поражение от команды Чехословакии в Швейцарии семь лет назад. Оно было очень похоже на вчерашнее. И тогда и теперь мы могли выиграть. Тогда чехи вели 2: 0, потом Старшинов, Женька — мой брат — и Витя Якушев забросили три шайбы. Тут же бросок Грегора с середины поля, и наш вратарь Владимир Чинов роняет шайбу в ворота. Чернышев снимает Чинова. Мы атакуем. Удаляется Цыплаков. Гол. Тренеры возвращают Чинова, и не успевает он занять место в воротах — в них влетает шестая шайба. Разве не обидное поражение?
Обидное, конечно. Уж никак не менее обидное, чем тут, в Гренобле, где мы проигрывали весь матч и сделали рывок только в самом конце, когда было уже поздно. И надежда на золотые медали после того матча была столь же призрачной, как после этого. Но тогда настроение и у меня, и у всей тройки было вполне нормальное. Вечером мы еще пошли погулять, ночью спали как убитые. По дороге со стадиона домой болтали о чем-то постороннем. А теперь я и после снотворного никак не мог заснуть. Чувствовал себя так, будто в моей жизни случилось какое-то непоправимое несчастье. Не могу прогнать от себя навязчивую, бредовую идею: время повернулось вспять, вчерашнего матча не было, и последние сутки можно прожить снова, еще раз. Вот мы выйдем на поле и им покажем…
Вите Полупанову 21 год, на два меньше, чем тому, «швейцарскому» Майорову. Но он думает и чувствует себя не так, как тот, а как Майоров нынешний, «гренобльский», которому 30. Они ближе по духу, потому что оба уже знают вкус победы на чемпионате мира.
Так стоит ли корить новобранцев? Они же не виноваты, что не испытали того, что мы. И я был когда-то таким же, да и Полупанов наверняка тоже.
К первенству мира 1963 года в Стокгольме мы пришли уже взрослыми (мне к тому времени было уже двадцать пять), опытными, сильными хоккеистами. Но что это за штука такая — титул мирового чемпиона, — мы еще себе не представляли. Победив в первом матче финнов, мы уже во втором проиграли шведам. И опять мы отнеслись к этому событию довольно спокойно: как-никак уступили мы хозяевам поля, которые считались к тому же главными фаворитами, уступили в равной игре и с почетным счетом 1: 2, наше «серебро» или, на худой конец, «бронза» никуда от нас пока не ушла.
А наутро в «Мальмене», том самом «Мальмене», где на этот раз поселился я вместе с журналистами, состоялось собрание команды. Кажется, такого сурового нагоняя мы не получали ни до, ни после того собрания. Тренеры распекали нас сурово и беспощадно. Теперь-то я понимаю, насколько разумно поступили они в тот раз. Видно, только так можно было добиться какого-то качественного сдвига в нашем сознании. С нами разговаривали как с людьми, которые не только могут, но которые обязаны стать чемпионами и которые этой своей обязанности не желают выполнять.
Не знаю, прав ли я, но я связываю и то собрание и переворот, который оно произвело в моем отношении к игре своей и своих товарищей, с приходом в сборную Анатолия Тарасова. Именно перед шведским чемпионатом он возвратился в команду и занял в ней пост втоporo тренера. Человек неспокойный, необычайно честолюбивый, мыслями постоянно опережающий события, он и в нас вселил дух беспокойства и неудовлетворенности собой. Кроме того, он руководил командой ЦСКА, командой, для которой первое место всегда было, да и теперь остается, нормой, а всякое другое, в том числе и второе, расценивается как срыв, неудача, трагедия.
Вы знаете, когда я в последний раз вспомнил то собрание? За несколько дней до начала стокгольмского чемпионата, когда мы возвращались в Москву из Финляндии.
— Ты как думаешь, могут финны в Стокгольме за медали побороться? — спросил меня Анатолий Владимирович Тарасов.
— Вообще-то команда у них ничего, — неуверенно начал я. — Со всеми в этом сезоне они встречались, у всех, кроме нас, выигрывали. И с нами вот ничью сделали…
— Значит могут? — перебил меня Тарасов. — А я уверен, что нет! И знаешь почему? Бубник хороший тренер. Но он и сам нацелился на пятое место, и игроков так настраивает. А раз так, значит выше пятого места им не занять. Хотя сил у них и для третьего вполне достаточно. Но пока тренер и спортсмен не поверят в свои силы, не поставят перед собой задачу, которая чуть-чуть превышала бы их силы, успеха не будет.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Харламов — это хоккей, но хоккей — это не только Харламов. Так можно афористично определить главную мысль книги знаменитого хоккеиста. Итак, хоккей и хоккеисты, спорт и личность в книге Валерия Харламова.
АннотацияВоспоминания и размышления о беге и бегунах. Записано Стивом Шенкманом со слов чемпиона и рекордсмена Олимпийских игр, мира, Европы и Советского Союза, кавалера Ордена Ленина и знака ЦК ВЛКСМ «Спортивная доблесть», заслуженного мастера спорта Петра Болотникова.Петр Болотников, чемпион Олимпийских игр 1960 г. в Риме в беге на 10 000 м, наследник великого Владимира Куца и, к сожалению, наш последний олимпийский победитель на стайерских дистанциях рассказывает о своей спортивной карьере.
Двадцатая книга серии «Спорт и личность» — о боксе. Воспитательные функции бокса, как спорта жесткого и бескомпромиссного, формирование характера подростка, проблема раннего возмужания через супермужской вид спорта — бокс, вопросы нравственного и физического самоутверждения, прикладное значение бокса — в таких направлениях разрабатывает главную идею своей книги Альгирдас Шоцикас, выдающийся боксер-тяжеловес, заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер СССР.Как бы невзначай оброненная в одной из глав фраза Шоцикаса: «Бокс учит мужчину по паспорту стать мужчиной по факту» — могла бы стать великолепным и точным эпиграфом к его книге, которую он назвал «Четвертый раунд».