Я смотрю хоккей - [4]

Мы, спортсмены, очень часто в устных выступлениях и в печати говорим о чувствах, которые испытываем, слушая гимн, исполняемый в честь наших побед. Но говорим так, мимоходом. Нам кажется, что слова эти не требуют пояснения, что всем и так все ясно и понятно. Так, во всяком случае, казалось мне. Казалось до тех пор, пока сам не услышал мелодию гимна, находясь за пределами хоккейного поля. Я не сентиментален, но, когда мы выстраиваемся после победы в центре поля и в честь нас, в честь нашей победы, поднимается вверх наше красное знамя и раздаются звуки нашего гимна, я невольно вытягиваюсь по стойке «смирно», у меня перехватывает дыхание и начинает щекотать в горле.

День второй STOCKHOLM

Перед встречей наших со шведами столкнулся в фойе со старыми приятелями — Тумбой и Стольцем. Тумба — миллионер, владелец фирмы «Тумба», торгует хоккейными доспехами и коврами. Дело его процветает.

Стольц еще играет, но не в сборной, а в клубе «Юргорден». Служит в фирме, продающей холодильники. Комментирует по телевидению игры хоккеистов — в общем подрабатывает где может.

Было время — глядел на них как на богов. Теперь мы на равных — ветераны. Разговор не клеился — как-то сложится игра? Договорились встретиться после матча. Да какое там! Не встретились — видно, расстроились они, что их команда проиграла.

У меня настроение отличное. Рад за молодых — хорошо сыграли против грозных соперников. Молодцы!

Итак, крещение наших новобранцев состоялось… А состоялось ли? Что они сегодня поняли? Почувствовали ли, что в их жизни наступила серьезная перемена? О чем думали, приехав с матча? Как спалось им этой ночыо? Все это мне очень хотелось бы знать.

Я отлично помню себя новичком сборной, помню, когда и как пришло ко мне это новое чувство ответственности за судьбу команды, помню, когда понял, что побеждать — наша обязанность.

Нашу тройку включили в сборную незадолго до первенства мира 1961 года. Но нам — Славе Старшинову, моему брату Жене и мне — предстояло еще доказать свое право на поездку в Швейцарию. Две тройки у тренеров сомнений не вызывали (в одну входили игроки ЦСКА Константин Локтев, Александр Альметов и Вениамин Александров, в другую — Николай Снетков, Виктор Якушев и Виктор Цыплаков из «Локомотива»). А вот состав третьей был неясен. Кроме нас, кандидатами были еще Владимир Юрзинов из «Динамо», Валентин Сенюшкин и Игорь Деконский из ЦСКА. Разумеется, мы очень хотели победить. Но в этом желании было не столько честолюбия, сколько бескорыстного стремления доказать всем, что мы уже научились играть в хоккей не хуже других. Хотелось, конечно, побывать за границей (хоккеисты тогда еще нечасто выезжали за рубеж), и подышать атмосферой мирового чемпионата. Однако в то время борьба за место в сборной не вызывала в молодых нынешнего ожесточения, и, окажись вне ее рядов, мы не восприняли бы это как трагедию.

Гораздо больше, чем нас, наши путевки на чемпионат беспокоили руководителей профсоюзного хоккея, которые поставили перед тренерами задачу — дать в сборную команду минимум две тройки нападающих из профсоюзных команд. Для того чтобы мы отдохнули перед решающими отборочными матчами, нас освободили даже от двух очень важных для «Спартака» встреч с «Локомотивом». (Как почти всегда бывает в таких случаях, «Спартак» прекрасно справился без нас, выиграл оба матча и тем самым лишил «Локомотив» серебряных медалей, для завоевания которых ему не хватало всего очка.) Последние тренировочные матчи мы действительно провели на редкость удачно, забросив в ворота спарринг-партнеров сборной — двух чехословацких клубных команд — то ли по семь, то ли по восемь шайб. Этим наша тройка обеспечила себе поездку на первенство мира.

Чемпионат мира 1961 года был для меня и для моих постоянных партнеров самый легкий и, я бы сказал, самый веселый из всех семи мировых чемпионатов, в которых мне довелось играть. Груз чемпионства еще не лег всей своей громадной тяжестью на плечи нашей команды. Перспектива проигрыша канадцам не казалась нам трагической. А раз так, значит неплохо бы быть вторыми, не вторыми, то на крайний случай — третьими. Мы огорчились, конечно, когда вратарь и защитники подвели нас в матче со сборной Чехословакии, который мы должны были выиграть. Огорчились, но не больше. Получив свои бронзовые медали, мы долго с гордостью и удовольствием их разглядывали. Мы были довольны качеством своей игры, а мое честолюбие к тому же тешило сознание, что я оказался самым результативным игроком чемпионата, обогнав таких корифеев, как Тумба, Нильссон, Влах, Бубник, Маклеод, Тамбеллини.

На следующее первенство мира мы не поехали. Американские власти не дали виз на въезд в Колорадо-Спрингс хоккеистам из ГДР, и мы отказались в знак протеста от участия в чемпионате.

Сезон 1963 года начался для сборной СССР более чем удачно. Мы здорово провели международные игры в Европе, впервые в истории нашего хоккея добились великолепного баланса в заокеанском турне — восемь побед и одно поражение.

Когда перед особенно трудными матчами мне надо было как-то успокоиться, получить заряд оптимизма, я обычно шел искать Сашу Альметова. Я задавал ему всегда один и тот же вопрос: «Ну как, Саня, мы сегодня выиграем?» — и получал ответ, который мог процитировать заранее: «О чем ты говоришь, Боб? Ну конечно, выиграем». И я успокаивался — таким уверенным был тон ответа. Я понимал: Саша Альметов не рисуется и не успокаивает себя и других. Просто возможность поражения не укладывается у него в голове.