Я рожден(а) для этого - [48]
– Пожалуйста, не надо.
– О. – Листер обескураженно смотрит на меня. – Господи, прости. Мне жаль, я не…
Он обнимает меня, и я наконец чувствую, что это он, а не алкоголь.
– Мне очень жаль, – мычит он мне куда-то в плечо, словно просит прощения сразу за все человечество. – Я не так себе это представлял.
– Что представлял? – хрипло шепчу я.
– Как скажу тебе.
Пришедший в норму желудок снова завязывается узлом. Нет, быть такого не может. Только не сейчас. Листер же никогда… Я даже не думал…
– Тебе необязательно отвечать на мои чувства, – говорит он, и голос его срывается, но я не понимаю, смеется он или отчаянно пытается не заплакать. – Только прошу, не нужно меня ненавидеть.
– Я не ненавижу тебя, – запинаясь, отвечаю я, хотя на самом деле мне хочется сказать совсем другое. Что я люблю его – просто не так, как он любит меня, по крайней мере пока. И я хочу ему помочь, хочу, чтобы он перестал пить, но у нас у всех в жизни дерьма хватает, и я мало что понимаю в этом мире, кроме того, что нам нужно друг за друга держаться. А признание Листера, его невысказанные чувства… Я не хочу о них знать. Не сейчас. Сейчас у меня нет сил даже думать о них.
Наконец Листер отпускает меня – очень вовремя, на спине, наверное, уже синяк от раковины – и поворачивается к двери.
– Всего один концерт! И мы сможем упокоиться с миром! – бросает он через плечо. Голос у него жизнерадостный, но я еще не отошел от случившегося, и прощальное «упокоиться с миром» долго звенит в ушах и намертво застревает в мозгу.
АНГЕЛ РАХИМИ
– Я умру. Нет, я точно умру, – повторяю я по пути от станции метро к Арене О2.
– Я бы не советовала, – отвечает Джульетта с таким видом, будто две недели отдыхала в загробном мире и поставила ему два из пяти на «Трипэдвайзере».
Мы движемся в плотном потоке фанатов «Ковчега». Хотя многие при слове «фанатка» представляют визжащую двенадцатилетку, на самом деле мы куда более разнородны. Не спорю, среди нас есть и двенадцатилетние девчонки в футболках с символикой группы; на лицах – яркий грим, в руках – самодельные плакаты с сердечками и надписями «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЛИСТЕР» или «РОУЭН, ДЖИММИ, ЛИСТЕР». Есть девушки постарше с цветными волосами; они одеты в драные черные джинсы и куртки, на ногах – мотоботы. Некоторые выглядят так, будто собрались в клуб: макияж, укладка, каблуки, блестящие клатчи. Я даже взрослых замечаю в толпе – довольно молодых, правда, но они все равно выделяются на общем фоне. Я знаю, что в их сердцах по-прежнему бьется любовь к «Ковчегу», и если по радио в машине включают наших мальчиков, они подпевают во весь голос – потому что им безразлично, что думают люди. И сюда они пришли, чтобы почувствовать абсолютное счастье. Наверное, многим знакомо это желание. Все мы здесь хотим стать счастливее.
Ну, кроме Джульетты.
Она с самого утра не в настроении, и я понятия не имею, в чем причина. Как она может быть не в духе сегодня, ведь мы так долго этого ждали?
И все эти дни она провела с Маком, вроде как любовью всей ее жизни.
Так в чем проблема?
Для встречи с фанатами отвели огромный зал, где уже выставили ограждение для очереди. Там, в конце пути, в специально отведенном месте за ширмой, у нас будет десять секунд на то, чтобы поздороваться с мальчиками и сделать фото на память.
Я выбрала свой лучший наряд: бейсбольную рубашку с пуговицами под горло и надписью Angels на груди (тетя с дядей привезли мне ее из Лос-Анджелеса, спасибо им за это огромное) поверх лонгслива. Я все равно жутко нервничаю из-за встречи с «Ковчегом», но хотя бы чувствую себя собой, что тоже очень важно.
Я мысленно повторяю, что именно скажу.
Джимми/Листер/Роуэн: Привет, как дела?
Ангел: Замечательно, спасибо! Я так рада наконец-то встретиться с вами, ребята! Я слушаю вас с тринадцати лет.
Джимми (Господи, пусть это будет Джимми!): Да ладно!
Ангел: Правда-правда! И благодаря вам я познакомилась с кучей замечательных людей и завела много друзей. С вашей музыкой я прошла через подростковые годы. Надеюсь, вы всегда будете писать!
Джимми (Господи, пусть это снова будет Джимми): Мы тоже на это рассчитываем. Спасибо, что пришла!
А потом я попрошу их сфотографироваться со мной так, чтобы Джимми и Роуэн держали меня за руки, а Листер стоял сзади и делал знак мира над моей головой.
После этого я смогу упокоиться с миром.
Зал уже наполовину заполнен, хотя до начала встречи еще два часа. Я вижу пару человек, которых знаю по твиттеру, и еще нескольких из «Везерспуна», но сейчас я слишком взволнована, чтобы подойти и поздороваться. Поэтому я продолжаю болтать с Джульеттой и Маком – хотя Джульетта сегодня не слишком многословна, а у Мака и вовсе такой вид, будто он предпочел бы сидеть в очереди к стоматологу.
Через десять минут Джульетта вдруг объявляет, что ей нужно в туалет, и оставляет нас с Маком вдвоем. Но я не позволю этому испортить мой день, не позволю отвлечь меня от главного. Ведь совсем скоро я увижу «Ковчег».
– Так сколько нам еще ждать? – не в первый раз спрашивает Мак.
– Два часа, – терпеливо отвечаю я.
– Два часа? – Его перекашивает от отвращения.
Я чувствую, как губы невольно растягиваются в улыбке.
Фрэнсис — круглая отличница и староста школы. У нее в жизни есть одна-единственная мечта — поступить в Кембридж. Но помимо учебников и списков литературы она втайне обожает «Город Юниверс», фантастический подкаст, который ведет некий человек по имени Радио. Фрэнсис одна из главных его поклонниц и играет далеко не последнюю роль в фандоме: она рисует арты и скетчи. Однажды в личку ей падает сообщение от… Радио, который просит Фрэнсис рисовать для подкаста. С этой самой минуты жизнь Фрэнсис переворачивается с ног на голову.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
Книга – крик. Книга – пощёчина. Книга – камень, разбивающий розовые очки, ударяющий по больному месту: «Открой глаза и признай себя маленькой деталью механического города. Взгляни на тех, кто проживает во дне офисного сурка. Прочувствуй страх и сомнения, сковывающие крепкими цепями. Попробуй дать честный ответ самому себе: какую роль ты играешь в этом непробиваемом мире?» Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).
После смерти своей лучшей подруги Ингрид Кейтлин растеряна и не представляет, как пережить боль утраты. Она отгородилась от родных и друзей и с трудом понимает, как ей возвращаться в школу в новом учебном году. Но однажды Кейтлин находит под своей кроватью тайный дневник Ингрид, в котором та делилась переживаниями и чувствами в борьбе с тяжелой депрессией.
Аристотель – замкнутый подросток, брат которого сидит в тюрьме, а отец до сих пор не может забыть войну. Данте – умный и начитанный парень с отличным чувством юмора и необычным взглядом на мир. Однажды встретившись, Аристотель и Данте понимают, что совсем друг на друга не похожи, однако их общение быстро перерастает в настоящую дружбу. Благодаря этой дружбе они находят ответы на сложные вопросы, которые раньше казались им непостижимыми загадками Вселенной, и наконец осознают, кто они на самом деле.
Вскоре после самоубийства отца шестнадцатилетний Аарон Сото безуспешно пытается вновь обрести счастье. Горе и шрам в виде смайлика на запястье не дают ему забыть о случившемся. Несмотря на поддержку девушки и матери, боль не отпускает. И только благодаря Томасу, новому другу, внутри у Аарона что-то меняется. Однако он быстро понимает, что испытывает к Томасу не просто дружеские чувства. Тогда Аарон решается на крайние меры: он обращается в институт Летео, который специализируется на новой революционной технологии подавления памяти.
Однажды ночью сотрудники Отдела Смерти звонят Матео Торресу и Руфусу Эметерио, чтобы сообщить им плохие новости: сегодня они умрут. Матео и Руфус не знакомы, но оба по разным причинам ищут себе друга, с которым проведут Последний день. К счастью, специально для этого есть приложение «Последний друг», которое помогает им встретиться и вместе прожить целую жизнь за один день. Вдохновляющая и душераздирающая, очаровательная и жуткая, эта книга напоминает о том, что нет жизни без смерти, любви без потери и что даже за один день можно изменить свой мир.