Я - миссионер - [33]
Мать Хозефина волновалась и сердилась на епископа, у которого она уже несколько раз просила вакцину против оспы, чтобы сделать прививку хотя бы индейцам ближайших к миссиям деревень и детям, живущим в пансионатах.
— Не позаботились, не прислали! А теперь вот такое несчастье…
Потянулись беспокойные дни.
Метисы из городка, приходившие на станцию, рассказывали, что кто-то распускает среди индейцев слухи, будто миссионеры привезли эту страшную болезнь в ящике с порохом. Скорее всего, это были происки колдуна Бисхая. Но перед лицом страшной болезни индейцы, некрещенные и крещенные, поверили выдумке: ведь хибаро падают прямо на дороге, будто пораженные невидимой стрелой, в деревнях не успевают хоронить умерших, а миссионеры остаются здоровыми… Монахини не знали, что делать. Только молились и призывали на помощь бога. Они чувствовали, что хибаро замышляют что-то против миссий, а отец Анджело все еще не возвращался.
И вот однажды ночью мать Хозефина услышала сквозь сон какой-то треск. Проснулась, подняла голову и увидела за окном огонь. Перепугавшись, она закричала: «Горим!» Накинув на себя одежду, монахиня схватила колокольчик и стала звонить сколько было сил. Вскочили другие монахини, во двор выбежали братья. Один из них поднялся на колокольню и стал звонить в большой колокол. Учителя будили своих воспитанников. Монахи пытались спасти хоть что-то, но огонь распространялся слишком быстро. Языки пламени поднимались до вершин самых высоких пальм. Первой рухнула церковь, потом центральные здания, школы, жилые помещения, строящаяся больница. Сгорели аптека со всеми лекарствами, склад, кухня и прачечная. Когда наступило утро, от большой миссионерской станции осталась лишь груда серого пепла.
Часть третья
Духовная беседа
Эвакуация миссий
Через неделю после пожара вернулся отец Анджело и, не видя другого выхода из создавшегося положения, приказал миссионерам срочно собираться в дорогу — медлить было нельзя. Эпидемия продолжала набирать силу, и индейцы, подстрекаемые против миссионеров колдуном и вождем, могли в любой момент напасть на палаточный городок монахов. Тем более, что у последних почти не осталось оружия. Ведь склад сгорел. Благо еще, что из Куэнки возвратился де ла Фуэнте, который привез с собой несколько ружей и немного патронов. О том, чтобы получить обратно ружья, отданные в залог вождю племени, нечего было и мечтать.
По ночам вокруг палаток скользили подозрительные тени. Они исчезали лишь тогда, когда сторож делал несколько выстрелов в воздух.
Медлить с эвакуацией стало просто опасно.
Отец Анджело оставил воспитанников пансионатов миссий на попечение жителей городка, поручил заботу о плантациях совету прихожан, и однажды вечером, когда городок уснул, миссионеры двинулись в путь. Они решили поселиться временно на другой, дальней миссионерской станции. Отец Анджело и мать Хозефина ехали на лошадях, другие миссионеры взяли мулов, но последних для всех не хватило, и некоторым монахам пришлось идти пешком.
Никому не хотелось покидать обжитые места. Многие обвиняли в своих бедах индейцев, поддавшихся на провокацию колдуна. Только Альфас Юкнюс оправдывал хибаро. Миссии должны лучше им помогать. Ведь сколько пожертвований собирают верующие в Европе и на других континентах в пользу миссий! Где же они, эти средства? На станцию в Макас они попадали только в виде книг и письменных принадлежностей. Хибаро от этого пользы было мало. И разве не грешно за дешевые безделушки и за лекарства выманивать у индейцев золото, как это часто делали миссионеры? За что же хибаро должны любить и уважать их?
Когда караван повернул к реке, внимание Юкнюса привлекла небольшая живописная группа: навьюченная большими ящиками лама, которую держал за повод одетый в пончо метис; рядом стояли беременная женщина и двое маленьких ребятишек. Юкнюс вспомнил, что часто видел этого метиса в миссиях.
Как только метис увидел миссионеров, он подбежал к отцу Анджело и, осеняя себя крестным знамением, заговорил:
— Отец, я истинный католик, а вы оставляете беззащитной мою семью. Хибаро меня убьют, наверняка убьют. А мы жить хотим, очень хотим!
— За что им убивать тебя? Ты зря боишься! — одернул его отец Анджело. — В городке немало метисов-католиков. Всех их оставляем на милость божью. Взять их с собой не можем. Это опасно. У них, как и у индейцев, нет противооспенных прививок. В любое время могут заболеть и заразить других, даже миссионеров, хотя мы и с прививками. Оставайся! Гнев хибаро уляжется, и будешь счастливо жить с семьей в собственном доме.
— Но, отец мой, поймите, я же с миссионерами за порохом к «чертову мосту» ходил. С меня первого индейцы снимут голову и будут праздновать победу. Неужто вы не знаете этих дикарей? Их месть еще не кончилась.
— Что правда, то правда, — признался отец Анджело. — Поэтому мы и уходим. Так и быть, иди с нами, только на расстоянии и целый месяц не приближайся к нам. Возможно, ты и твоя семья носите в одежде микробы оспы. Понимаешь?
— Понимаю, отец, — кивнул головой метис, обрадовавшись, что получил возможность уйти из опасного места.
Первый день пути
Эта книга — документальная повесть о литовском юноше, для которого религиозные родители избрали путь монаха-миссионера. Юноша был направлен для работы в одну из католических миссий в Индии. Смутные сомнения в правильности избранного им пути постепенно перерастают в протест против фарисейства христианских миссионеров. Он порывает с церковью и возвращается на родину уже убежденным атеистом.
В настоящем издании изложены основные отличия современного римо-католичества, возникшие в течение прошедшего тысячелетия после отпадения последнего от Православия. Особое внимание уделено новому догматическому учению римо-католиков о Боге, спасении, Божественном Откровении и Церкви, принятому на II Ватиканском соборе (1962-1965). Рассмотрены особенности духовной жизни католичества, цели и сущность «воссоединения» и «полного общения» Православной Церкви и католичества.
В статье рассматривается трактовка образа Девы Марии в ряде стран Латинской Америки в контексте его синкретизации с индейской и африканской религиозной традицией. Делается вывод о нетрадиционном прочтении образа Богоматери в Латинской Америке, специфическом его понимании, связанным с поликультурной спецификой региона. В результате в Латинской Америке формируется «народная» версия католицизма, трансформирующая постепенно христианскую традицию и создающая новую религиозную реальность.
Книга содержит авторское изложение основ католической веры и опирается на современное издание «Катехизиса Католической Церкви».
Рассказы и статьи, собранные в книжке «Сказочные были», все уже были напечатаны в разных периодических изданиях последних пяти лет и воспроизводятся здесь без перемены или с самыми незначительными редакционными изменениями.Относительно серии статей «Старое в новом», печатавшейся ранее в «С.-Петербургских ведомостях» (за исключением статьи «Вербы на Западе», помещённой в «Новом времени»), я должен предупредить, что очерки эти — компилятивного характера и представляют собою подготовительный материал к книге «Призраки язычества», о которой я упоминал в предисловии к своей «Святочной книжке» на 1902 год.
О том, что христианская истина симфонична, следует говорить во всеуслышание, доносить до сердца каждого — сегодня это, быть может, более необходимо, чем когда-либо. Но симфония — это отнюдь не сладостная и бесконфликтная гармония. Великая музыка всегда драматична, в ней постоянно нарастает, концентрируется напряжение — и разрешается на все более высоком уровне. Однако диссонанс — это не то же, что какофония. Но это и не единственный способ создать и поддержать симфоническое напряжение…В первой части этой книги мы — в свободной форме обзора — наметим различные аспекты теологического плюрализма, постоянно имея в виду его средоточие и источник — христианское откровение. Во второй части на некоторых примерах будет показано, как из единства постоянно изливается многообразие, которое имеет оправдание в этом единстве и всегда снова может быть в нем интегрировано.
В этой книге были собраны интервью, данные им в течение многих лет и опубликованные в различных периодических изданиях. Она была издана впервые в 1968 году. Продано 330.000 экземпляров на 9 языках.