Я - миссионер - [31]
К вечеру путешественники подошли к долине необыкновенной красоты, имеющей форму эллипса. Ее окаймляли ряды хлебных деревьев, на ветвях которых зрели огромные, как большие буханки хлеба, плоды. Росли здесь и кусты, усыпанные красными ягодами, и кофейные деревья. Один из миссионеров потянулся было за ягодами, но Жестокий Ягуар его остановил:
— И не пытайся, увидят воины Ловкого Тапира, проткнут копьем.
— Здесь уже Роджи? — спросил отец Анджело.
— Роджи. В Роджи нет сторожей у каждой гэи, охраняется вся деревня.
— А Ловкий Тапир тебе не родственник?
— Он — мой старший брат. Он ненавидит меня.
Отец Анджело понял, что Жестокий Ягуар боится брата. Воины родной деревни для него страшней лесных хищников.
Вскоре показались первые гэи. Из одной из них выскочил индеец с громко плачущим младенцем под мышкой. За ним с душераздирающими воплями бежала женщина. Оба направлялись к реке. Мужчина первый достиг берега и вошел в воду. Он поднял надрывающегося от крика ребенка и бросил его в реку. Течение подхватило и унесло малыша.
— Лучше бы отдали в миссию, — возмутились монахи. — Убийцы!
— Нет, в миссию бы не отдали, — сказал Жестокий Ягуар. — Ребенок был слабым, болезненным. Всех слабых младенцев хибаро в нашей деревне топят.
Вдруг засвистели стрелы. Одна из них попала в бок Жестокому Ягуару, вторая — в шею мулу. Тот дико закричал. Жестокий Ягуар лишь сморщился и, направив ружье туда, откуда летели стрелы, спустил курок. Прогремел оглушительный выстрел. Стрельба из лука сразу прекратилась.
— Уйдите из деревни или мы из ваших голов тсансы наделаем! — послышался из-за толстой чионты грозный голос. — И ты, Жестокий Ягуар, убирайся. Тебя первого убьем.
— Мы ваши друзья, — ласковым тоном сказал отец Анджело. — Хотим поговорить с вождем племени. Вот какой подарок мы принесли. Смотрите!
И руководитель миссий дважды выстрелил из двустволки.
— Хорош подарок? А?
Из-за дерева вышел индеец и в знак перемирия воткнул свое копье наконечником в землю. Отец Анджело повесил ружье на шею мула.
— Мы не можем пустить вас в деревню, — сказал воин.
— Почему не можете? Ведь мы — ваши гости.
— Наш вождь сердит на белых. Очень сердит. Приходил сюда белый с крестом, только без волос на лице, — наш вождь убил его.
— Подарок пу-пу! — кричали индейцы из-за деревьев.
— Мы принесли подарки вождю племени. Если Ловкий Тапир их не примет, мы уйдем, — уверял отец Анджело. — И Жестокий Ягуар уйдет. Он у нас ума набирается. Теперь он очень умный.
— Хорошо, — наконец сказал воин. Он махнул рукой, и со всех сторон сбежались вооруженные копьями и луками индейцы. Окружили караван и эскортировали его до самой хижины вождя.
Гэя Ловкого Тапира стояла в самом центре деревни. Дверные отверстия в ней были занавешены сетками из тростника. Навстречу каравану, сердито лая, выскочили лохматые псы.
Когда миссионеры вошли в помещение, вождь лежал на коврике из древесной коры. При виде гостей быстро поднялся. Отец Анджело окинул его взглядом. Индеец был широкоплечим, мускулистым, с раскосыми глазами. Вокруг бедер обмотан кусок ткани, сотканной из древесных волокон, на голове — таваса из перьев красных попугаев. Ловкий Тапир бросил жадный взгляд на ружье отца Анджело и одним движением сорвал его с плеча миссионера.
— Он выплевывает огонь? А как?
Индеец вертел в руках ружье и случайно нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел. Дробь глубоко врезалась в бревно из чионты. Ловкий Тапир выпучил глаза и чуть не выронил ружье. Потом справился со своим страхом, широко улыбнулся и, похлопав отца Анджело по плечу, сказал:
— Хорошо, хорошо! Да, да!
Он снял со стены искусно вырезанную трубку с длинным и прямым мундштуком и, закурив, передал ее отцу Анджело и миссионерам. Но когда очередь затянуться из трубки дошла до Жестокого Ягуара, вождь забрал трубку, заявив, что брат — его враг. Напрасно отец Анджело пытался помирить их, расхваливая Жестокого Ягуара, говоря, что тот очень умен, будет миссионером, поедет в Куэнку, — вождь явно ничему этому не верил и, казалось, еле сдерживался, чтобы не напасть на брата.
В честь гостей Ловкий Тапир созвал барабанщиков и других музыкантов. У хижины совета на пестрых ковриках появились горшки с дымящимся мясом, фрукты. Пришли члены совета, воины, старики. Пабло — Жестокий Ягуар ни на шаг не отходил от отца Анджело.
Вождь вышел на площадку, поднял ружье над головой и выстрелил. Собравшиеся вокруг хижины совета индейцы от страха бросились на землю. Ловкий Тапир закричал властным голосом:
— Тише, тише! Мы будем праздновать праздник мира! Бейте в барабаны.
Вышли несколько юношей, украшенных цветами лотоса. В руках у них были набитые измельченным табаком трубки. Юноши раздали их присутствующим. Из трубок шел ароматный дым.
Вождь еще раз выстрелил вверх. Прибежали танпоры со стрелами и луками. Сидящие вокруг площадки индейцы запели песню без слов. Вначале песня звучала тихо, потом все громче. В ритм ей танцевали танцоры. Они изображали свист летящей стрелы, поверженных врагов, и, наконец, затягиваясь трубками, — мир между племенами.
Во время танца к вождю племени один за другим подходили почтенные старики и, указывая на ружье, спрашивали:
Эта книга — документальная повесть о литовском юноше, для которого религиозные родители избрали путь монаха-миссионера. Юноша был направлен для работы в одну из католических миссий в Индии. Смутные сомнения в правильности избранного им пути постепенно перерастают в протест против фарисейства христианских миссионеров. Он порывает с церковью и возвращается на родину уже убежденным атеистом.
Составляем ли мы вместе с ними одну Церковь? Мы православные и католики? Неужели Православие и Католицизм суть два легких одного тела Церкви Христовой? Следовательно, Христос дышит всеересью папы? Разве отчужденная Западная Церковь, Католичество, не осуждена Церковью, не предана диахронически анафеме? Тогда, можем ли мы беспрепятственно общаться с ними совместными молитвами и единой службой? На эти и многие другие вопросы пытаются ответить авторы настоящей книги.
В книге известного русского зарубежного историка Церкви Н.Н.Воейкова "Церковь, Русь, и Рим" дано подробнейшее исследование истоков, разрыва и дальнейшей судьбы взаимоотношений Латинства и Православия. Глубочайший исторический анализ совмещается с выводами о вселенской значимости и актуальности идеи Русской Православной Монархии, об "удерживающей" миссии Русских Православных Царей и причинах неурядиц в современной России. Книга может использоваться как учебное пособие и как увлекательный исторический очерк для вдумчивого читателя.
В статье рассматривается трактовка образа Девы Марии в ряде стран Латинской Америки в контексте его синкретизации с индейской и африканской религиозной традицией. Делается вывод о нетрадиционном прочтении образа Богоматери в Латинской Америке, специфическом его понимании, связанным с поликультурной спецификой региона. В результате в Латинской Америке формируется «народная» версия католицизма, трансформирующая постепенно христианскую традицию и создающая новую религиозную реальность.
Книга содержит авторское изложение основ католической веры и опирается на современное издание «Катехизиса Католической Церкви».
Рассказы и статьи, собранные в книжке «Сказочные были», все уже были напечатаны в разных периодических изданиях последних пяти лет и воспроизводятся здесь без перемены или с самыми незначительными редакционными изменениями.Относительно серии статей «Старое в новом», печатавшейся ранее в «С.-Петербургских ведомостях» (за исключением статьи «Вербы на Западе», помещённой в «Новом времени»), я должен предупредить, что очерки эти — компилятивного характера и представляют собою подготовительный материал к книге «Призраки язычества», о которой я упоминал в предисловии к своей «Святочной книжке» на 1902 год.
О том, что христианская истина симфонична, следует говорить во всеуслышание, доносить до сердца каждого — сегодня это, быть может, более необходимо, чем когда-либо. Но симфония — это отнюдь не сладостная и бесконфликтная гармония. Великая музыка всегда драматична, в ней постоянно нарастает, концентрируется напряжение — и разрешается на все более высоком уровне. Однако диссонанс — это не то же, что какофония. Но это и не единственный способ создать и поддержать симфоническое напряжение…В первой части этой книги мы — в свободной форме обзора — наметим различные аспекты теологического плюрализма, постоянно имея в виду его средоточие и источник — христианское откровение. Во второй части на некоторых примерах будет показано, как из единства постоянно изливается многообразие, которое имеет оправдание в этом единстве и всегда снова может быть в нем интегрировано.