Я — «Калибр-10». Штурм Грозного. Январь 95 - [96]
— >[Российский офицер] Солдаты здесь абсолютно ни при чем!
— >[Ковалёв]…там видел трупы местных жителей. Уверяю Вас, среди них русских было очень много. Вот, я видел русскую женщину Анну Федоровну Волкову. Она сидела на табуреточке — это все, что у нее осталось. Рядом стояли саночки и одеяльце — вот все, что она смогла вывезти из дома. А рядом лежали два трупа — ее сына и ее снохи. Понимаете, эта русская женщина, ей 82 года. Вот, за что ей это? Понимаете, если мы начнем такие примеры перебирать… Ведь когда танки въезжают в город, мирным жителям всегда плохо… хотя бы солдаты и не хотели их обидеть. Вот… вот ведь, в чем беда!
— >[Российский офицер] Да, я с вами >[согласен, что] это беда, но дело в том, что эти мирные жители страдают… Если он мирный житель, он страдает от вооруженного человека, который сидит в этом доме с гранатометом, с пулеметом и обстреливает солдат. И потом, солдату трудно разобраться, стреляет он в этом доме в вооруженного или в мирного жителя, который не виноват при этом!
— >[Ковалёв] Ну так вот, не надо создавать таких ситуаций, когда… когда нельзя понять, в кого стреляешь. И когда мирным людям… попадает… попадает в этой драке немирных людей! Понимаете, как если бы они все имели возможность… Вот иные, как я Вам рассказал, пользуются гостеприимством чеченцев…Другим просто уйти некуда и… или просто боятся они уйти. У них здесь квартиры, которые, так сказать, как Вы понимаете, нелегко даются… нелегко появляется то, что было в этих квартирах!
— >[Российский офицер] Понимаю я это! Я все это понимаю, но я и другого многого не могу понять!
— >[Ковалёв] Кто там «командование»? Собирается подойти как-то…?
— >[Российский офицер] Сейчас я уточню.
— >[Журналист] Молодой человек, это Вы >[неразб. ] отвечали?..
— >[Российский офицер] Не понял, кто это?
— >[Журналист]…Репортеру?
— >[Российский офицер] Репортеры?
— >[Журналист] Репортеру!
— >[Российский офицер] Слушаю!
— >[Российский офицер] Такой вопрос: этот разговор записывается?
— >[Чеченец] Алик, я тебе слово даю, что это депутаты. Если ты мне веришь, я тебе слово даю! Я тебя обманывать не буду!
— >[Российский офицер] Я понял Вас. Я понял.
— >[Чеченец] Тут и репортеров ни одного нету!
— >[Российский офицер] Я только что на этой дорожке слушал голос, что это слушают репортеры.
— >[Чеченец] Алик, я тебе слово мужчины даю, что это не репортеры!
— >[Российский офицер] Хорошо.
— >[Чеченец] Алик, давай, может быть, как-нибудь, пока не поздно, отведите ребят. Алик, не делайте это, не делайте, не надо. В любом случае, Алик, пойми, и ты погибнешь, к я погибну. Что с этого толку будет? Сам правильно пойми! Кто от этого выиграет? Мы же от этого с тобой не выиграем, понимаешь! Если кем-то не довольна Россия, то это надо решать на правительственном уровне, но не силой оружия. Политики…
— >[Российский офицер] Подожди, я… Как тебя зовут, еще раз?
— >[Чеченец] Давай, сделайте. Дайте команду. Скажи своему командованию. Пока не поздно, что остались у вас люди, давай… Отведите из города. Уходите, Алик! Давай, лучше потом приедешь, мы с тобой… В гости ко мне приедешь. Будем… Нормально все. Но вот это, то, что сейчас ты пришел, Алик… Сейчас я вижу тебя — ты парень отличный, да и… Если я тебя увижу в бою, понимаешь, то ты отличный, не отличный, уже я тебя щадить не буду, так же как и ты меня, понимаешь? Ты лучше ко мне как гость приедь, Алик! Отводи ребят! Не надо. Пожалей ихних >[их] матерей, пожалей их самих. Отводи ребят, Алик. Дай команду!
— >[Российский офицер] Ну, я не такой большой начальник, чтоб давать такие команды!
— >[Чеченец] Алик, ну, ты правильно пойми… Я, например, тебе просто от сердца… да и… чисто, желаю, чтоб ты живой, конечно остался, но… уйди лучше! Не уходят другие — сам уйди! Возьми тех, кто тебя слушается. Отводи войска… >[помехи]…через неделю >[помехи]…выполнил >[помехи] зем… >[помехи]>[Конец разговора. ]
— >[«Камин-23»]…Понял! «Горец»… я «Камин», прием!
— >[236-й или 018-й] Мужики, а?!
— >[«Волхов»] «Выстрел»(?), я «Волхов», прием!
— >[«Абонент-11»] 10-й! 10-й, я 11-й, прием!
— >[«Броня-1»] «Броня», я «Броня-1», прием!
— >[«Калибр-10»] Все болтать прекратить! Прекратить! Работает… 23-й и «Горец»!
— >[«Камин-23»] «Горец»! Я «Камин-23»! Прием!
— >[«Камин-23»] «Горец»! Я «Камин-23»! Прием!
— >[018-й (?)] Я тебя слышу!
— >[236-й?] Слышишь >[?] меня?!
— >[«Камин-23»] «Горец»! Вот справа наверху… Это я стою на рампе… Я! «Камин-23»! Как меня понял?
— >[018-й (?)] Какой батальон? Второй?
— >[«Броня-1»] «Броня», я «Броня-1»…>[Помехи. ]
— >[«Камин-23»] Я сейчас выйду к тебе!
— >[«Калибр-10»] 23-й, 23-й! Их там много, прием?!
— >[018-й (?)]…в рот! Торчим, я ебаю, бля!
— >[Одновременно несколько абонентов говорят, можно разобрать]: >[«Камин-23»] Ты понял меня или нет? — >[018-й (?)][Неразб. ]…командир?
— >[?] Ты…>[неразб. ]…?
— >[«Камин-23»] Я сейчас к тебе… >[Вклинивается «Калибр-10»] Ну-ка, прекратить разговоры, бля! Мешаете работать! — >[«Камин-23»]>[Я имею]…приказ командира, что тебе делать! Как ты меня понял?
— >[018-й (?)]>[Вале-]…ра,[385] ты что ли?
— >[236-й (?)] Чего?
— >[018-й (?)]>[Вале-]…ра, ты?
— >[236-й (?)] Да, а это кто?
— >[018-й (?)]>[Похоже на «[Ан]…дрюха
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».