Я калечу, но я же и лечу! - [48]

— Расслабься, Инги, — это я её так ласково называю. — Будь, как и твои предки — «Истинной Валькирией» и стой на страже человечества.

— Ха-ха. Да иди ты. Мне моя бабка в детстве все уши прожужжала насчёт нашей родословной, а теперь ещё и ты.

— Ну, ты настолько же прекрасная, воинственная, сильная, независимая, гордая и упрямая, как и валькирия, поэтому так тебя и называю.

— Это я упрямая?! — она милашка, когда злится. Это даже по голосу слышно.

— Не кипятись, моя пернатая. А то сваришься в своей униформе, и потом мне нужно будет читать сводку новостей о том, как несчастная птичка сварилась в кителе офицера США, и что это так же может быть частью теракта против этой страны. Затем Гринпис будет всем по ушам ездить о сохранности природы и братьев наших меньших. А эти проблемы нам нужны?

— Вот выберусь я из служебной волокиты, найду тебя и… не знаю что сделаю!

— Звучит это, конечно, угрожающе и даже немного страшно, но я думаю, что тебе для пущей уверенности и эффекта всё же следует придумать, что сделать. А то пока это похоже только на сотрясание воздуха, — подметил я, ухмыляясь и наслаждаясь ситуацией.

— Ты издеваешься надо мной?!

— А я тебе уже говорил, что ты весьма сообразительная?

— Глупые у тебя шуточки.

— Ну-у, какие уж есть. Люби меня такого, какой я есть.

— Я и люблю, — честно призналась она впервые за время, пока мы вместе, я даже от неожиданности слегка прифигел и за «экал». — Ты знаешь, где сейчас Кэтрин?

— Решила «познакомиться с ней поближе»? — опошлил я её вопрос.

— Фу! Я никогда не лягу под другую девушку! Я не такая!

— Верю! А на девушку? — не унимался я.

— И в кого ты такой пошляк? Дед у тебя сама душка, приличный, вежливый, добрый, тактичный и ещё имеет кучу достоинств.

— Мне ревновать тебя к достоинству деда?

— Продолжишь в том же духе и можешь уже с завтрашнего дня ревновать! — угрожающе прошипела она мне в трубку. — Я тебе серьёзные вещи говорю!

— Ну, так и я тебя серьёзно спрашиваю, какие у тебя планы на моего деда. Он у меня единственный дорогой родной человек, так что его судьба в чьих-то загребущих руках меня волнует.

— Ха! Забудь уже, пошляк! — кажется, Лагерта уже сдалась в этой словесной дуэли. — Ну, так знаешь, что там с Кэтрин?

— Она, кажется, сейчас где-то в Средиземном море на яхте в компании золотой молодёжи. Как говорится, морально разлагается.

— Я волнуюсь за неё, — фальши в её словах нет. Несмотря на прошлые обиды, она со всей четвёркой «моих» курсанток сдружилась. С Лайлой вовсе стали пока, наверное, лучшими подругами. — Она тяжело пережила уход из Вест-Поинта.

— Ей всего лишь надо было соврать. Думаю, для Донована не было секретом их отношения, да и о том, что у вас там далеко не обитель целомудрия. Да и в армии так же. Не знать он не мог!

— Но ты же знаешь о воспитании Кэтрин.

— Знаю! Но любой командир должен думать головой, а не… ладно, не будем об этом. Мне жаль её, правда! Но помочь я пока ей не могу. В плане службы в армии. Но, как только мы разберемся с терактом, я лично займусь Кэт. Ей, конечно, полезно немного пар спустить, но главное, чтобы она сильно не втянулась в это дело. Потом ей будет тяжелее с этого состояния выйти.

— Это хорошо. Ой! Мне пора, к нам генерал Лейн прилетел. Кажется, будет хорошая взбучка за что-то, ну это если, конечно, я правильно поняла его взгляд. В общем, потом ещё созвонимся. Пока!

И отключилась.

— Ха! Как же тяжка доля медика.

— Вова! — подбежала ко мне одна из медсестёр, что работала со мной сегодня. — К нам подвезли ещё работы.

— Поток не ослаб?

— Попытки суицида и жертвы случаев мародёрства и вандализма в городе, — горько улыбнулась она. Да уж такое порой случается в таких ситуациях. — Сказали к тебе направить.

— Покой нам только снится, — пробормотал я уже себе на русском.

— Что?

— Говорю, веди, Сусанин, к моим новым пациентам.

* * *

После «Первого Сентября», как тут окрестили этот теракт, меня всё же стали больше привлекать к участию в операциях. Я, разумеется, главным хирургом не стал, но уважение в глазах более старших коллег приобрёл. И теперь не только катетер ставлю или некоторые швы делаю. Хотя ещё примерно две недели после теракта меня завлекали к мелким операциям и помощи жителям города из-за недостатка лишних рук, даже переводы из других городов и уже вышедших на пенсию врачей, что временно нам помогали, было мало. Но мне это даже было на пользу. Лишний опыт и репутация мне идут только в плюс. К тому же мне было не охота ввязываться в дела бюрократии, что образовались у деда и Индиго.

Индиго, думаю, может смело претендовать на титул первого «Еврейского Искусственного Интеллекта». Не знаю, даже почему, но у него образовалась некая мания или подпрограмма по обогащению Волков-Индастрис.

За последние год с небольшим, да и за прошедшее время в день теракта и после него, он постоянно находил новые статьи дохода, прибыльные дела, заключал сделки, помогал мне в научных исследованиях и участвовал в тех операциях, которые проводил «Паук» по всему миру. В итоге, у него образовалось огромное накопление опыта и информации, которую пришлось мне лично распределять в три направления: экономическое, научное и военное. А ведь это ещё я не упомянул о его личных размышлениях и достижениях. Он ведь не обычный земной ИИ, а родом из ДДГ и способность к саморазвитию у него осталась. Я её не убирал. И посоветовавшись с Чародеем и самим Индиго, я решил своему первому ИИ — Индиго — оставить научную деятельность, а два других направления передать двум другим ответвлениям моего железного искусственного друга и создал для них такие же тела, только головы других форм сделал, чтобы они хоть чем-то отличались кроме направлений. Тот «военный ИИ» взял себе имя «Жнеца», а «экономическому ИИ» я решил дать имя «Вандербильт». Так, что в принципе, последние пару месяцев «Вандербильт» уже почти полностью в одиночку занимался играми на биржах и делами Волков-Банк.