Я еду на верблюде - [2]
— Папа, смотри, наш самолет самый большой. Правда?
— Правда, большой, — соглашается папа.
— И самый быстрый, если самый большой?
— И самый быстрый.
— А почему наш самолет самый большой и самый быстрый?
— Потому что в нем летишь ты, а ты ведь спешишь.
Ох эти взрослые! Ты всерьез говоришь, а им все шутки. Я решил, что до самого Каира вопросов задавать больше не буду. Посмотрим, кому раньше надоест молчать.
Сел я в самолет возле окна и приготовился смотреть вниз. А тут зажглись огненные буквы, ими на разных языках было написано: «Не курить» и «Пристегнуться ремнями». И еще по радио это самое на разных языках повторили.
Мы с папой вообще не курим. А пристегнуться пришлось. Сразу стало неудобно смотреть в окно. Но я все же кое-как повернулся и стал смотреть на аэродром. За окном ходили рабочие в комбинезонах, копошились под самолетами.
Наш самолет еще стоял на земле, а все равно было интересно смотреть. Интересно было, когда он тронулся с места и земля сперва медленно поплыла назад, потом все быстрей, все быстрей, и вот уже только мелькает трава по сторонам взлетной дорожки, и совсем незаметно самолет отрывается от земли. Вдруг чувствуешь, что земли под колесами самолета уже нет, и ты уже летишь в воздухе, словно птица, нет, словно ракета, набирая скорость, вперед, вперед и ввысь.
Так летел я. Как в сказке. И летел — в сказку.
В Москве шел дождь. Над городом плыли серые тучи. Было пасмурно, как осенью. Наш самолет пробился сквозь тучи, как сквозь густой темный туман. Сверху тучи стали похожи на снежное поле и на какие-то причудливые снежные горы — будто кто-то порвал их на части, и они, порванными, застыли. Порванные снежные горы-сугробы. Такого на земле никогда не увидишь.
Не успел я оглядеться, как за окном самолета тучи исчезли, словно кто-то стер их гигантской рукой. Светило яркое солнце. Папа, который поверх моего плеча тоже смотрел вниз, только успевал называть:
— Тула. Вон за городом большой парк, даже не парк, а лес. Это Ясная Поляна. Здесь Лев Толстой жил… А это — тургеневские места, они в его книжках описаны… А вот это — Харьков… Это Запорожье… А вон голубой уголочек — это Азовское море. С левой стороны все море видно…
Как я жалел, что сижу в самолете справа, а не слева, и не вижу всего Азовского моря. А больше всего завидовал пилотам, которые сидят в кабине и видят все справа, и слева, и впереди.
А так я не успевал разглядеть ни Харькова, ни Запорожья, ни уголочка Азовского моря. И если в Москве я радовался, что наш самолет самый быстрый, то теперь хотел бы, чтобы самолет летел тише и ниже, чтобы можно было побольше разглядеть и запомнить, а потом рассказать дома друзьям.
Потому что кто ж еще из моих друзей может лететь вот так, как я, и столько видеть сразу, за каких-нибудь два-три часа.
Ну разве это не сказка!
— Берег Черного моря видишь? — спрашивает папа. — Видишь белую полоску у берега? Это пена прибоя. А вон лодки рыбаков вышли на промысел.
Гляжу на ту пену, на маленькие игрушечные лодки. А потом на синей воде снова вижу белые лоскутки пены, словно кто-то разбросал по воде снег.
— И это прибой? — спрашиваю.
— Нет, это от ветра на волнах белые гребешки… А вот уже и турецкий берег.
Я прижимаюсь лбом к стеклу, чтобы ничего-ничего не пропустить. Вглядываюсь вниз и вижу зеленые поля, маленькие домики деревень. Потом не стало ни полей, ни домиков, а только желтел внизу песок, потом желтый песок вдруг сразу стал красным.
— Папа, смотри, красный песок!
— Это краснозем…
Не успеваю насмотреться на краснозем — я же никогда раньше его не видел, — как снова попросили всех пристегнуться к креслам, потому что самолет сделает посадку в Анкаре.
— Везет тебе, — говорит папа.
— Почему? — не понимаю я.
— Во-первых, что летим днем и ты все видишь. А во-вторых — самолет не каждый раз останавливается в Анкаре.
Я вовсе не против того, чтобы мне везло.
Чужая земля
— Сейчас ты будешь идти по чужой земле, — говорит папа.
Никогда в жизни я не ходил по чужой земле. Земля, по которой я хожу уже двенадцатый год, — моя земля. И улицы мои, и город, где я живу, — мой. И пионерский лагерь, куда я еду летом, и лес, где я собираю ягоды и грибы. Все мое. И про то, что все это мое, я подумал только теперь, после того, когда папа сказал о чужой земле. Раньше просто ходил, играл, бегал. И ни о чем не думал.
А тут… буду идти по чужой земле. Какая она, чужая?
Я крепче сжимаю папину руку, и мы выходим из самолета.
Ступеньки трапа, асфальт дорожки. Там, где асфальта нет, колышется под ветром, пригибается к земле зеленая трава. Когда вращаются винты самолета, поднимается такой ветер, что не только траву пригибает — фуражку с головы сорвать может.
На аэродроме много самолетов с непонятными надписями и знаками. Как и в Москве, аэропорт этот тоже международный. Возле самолетов снуют люди в замасленных комбинезонах. На головах у них вместо фуражек фески с кисточками, из-под которых видны черные волосы. У всех только черные. Светлых, как у меня или у моего папы, нет ни у кого.
В аэропорту продают сувениры. Мне сразу бросились в глаза кинжалы. Изогнутые турецкие кинжалы с разрисованными рукоятками. Сколько их! Лежат под стеклом и словно просятся: «Возьми меня, никогда в жизни не захочешь расстаться со мной».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Все, что описано в этой повести, происходило на самом деле в годы Великой Отечественной войны в Белорусси, на оккупированной фашистами территории.Юный партизанский разведчик пионер Тихон Баран повторял подвиг Ивана Сусанина.
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.